После того как Филип с неохотой ушел, Тим отправился на взятой им напрокат машине к дому Тома Пасмора на Истен-Шор-драйв. Том искренне обрадовался встрече, немного поколдовал над своими компьютерами и доложил, что, по имеющейся у него информации за последний месяц, Марк не садился в автобус до Чикаго или куда еще. Он обещал помочь в розыске всеми доступными ему средствами, но, как Тим и предсказывал, отказался встречаться с Филипом, если не возникнет острая нужда в такой встрече.
На следующий день Тим присоединился к Филипу за завтраком, проводил его на работу и приступил к трудоемкому процессу — обходу соседей. Когда это утомило его, он отправился в парк Шермана и пообщался с двумя полисменами, Нельсоном Роутом и Тироном Силвиджем, направленными сюда с заданием опросить людей об исчезнувших мальчиках. У Роута и Силвиджа были три фотографии, а у Тима два снимка Марка. Когда они показали свои, он показал свои. Никто не смог припомнить, что видел ребят выходящими из парка Шермана в компании с кем-либо, хотя две женщины, гулявшие с колясками, сказали, что лицо Марка кажется им знакомым. Имени мальчика они не знали, но видели его в этом районе.
— Он такой красивый, — сказала одна из молодых мамаш. — Нет, правда. У меня есть подружка, она бы... Ох, простите.
Вскоре после трех пополудни мобильник Тима издал тоненькую трель, и он выхватил телефон из кармана, напугав Джимбо Монэгена, до чьего дома он добрался только после возвращения на Сьюпериор-стрит. Нет, звонил не Марк, как это казалось возможным в течение, может, пары секунд. Звонил Филип: только что радиостанция WMTG поведала о судьбе Дьюи Делла.
— Марк любил бывать там, — сообщил ему Филип. — И именно там нашли тело, на том берегу. А мыто думали, на речке абсолютно безопасно! Там есть дорожки и для пеших прогулок, и для велосипедистов. А ты как считаешь — там было безопасно?
Тим думал, что было.
— А теперь всюду опасно, — сказал Филип.
В голосе Филипа Тим отчетливо слышал: Филип уже не верит в то, что Марк жив. Видно, боль от мысли о смерти переносилась легче, чем боль от неизвестности.
— Ему уже и прозвище придумали, — сказал Филип. — «Убийца из парка Шермана».
Услышав, что найдено тело мальчика, Джимбо широко раскрытыми глазами посмотрел на Тима.
Тим махнул ладонью с растопыренными пальцами, жестом прося мальчика подождать еще несколько секунд.
— Пресса всегда выдумывает сексуальные прозвища психопатам, которых еще не поймали, — сказал он Филипу. — Выслушай меня. Я еще не сдался и продолжаю поиски Марка. Этот третий паренек ведь найден не около парка Шермана, правильно? И пока что никто на самом деле не знает, что случилось с Ослендером и, как там его, Уилком.
— Сходи к Пасмору еще раз.
— Он тоже делает все, что в его силах.
Тим прервал разговор и опустил маленький телефон в карман пиджака.
— Извини, Джимбо. Мы с тобой как раз подошли к главному. Итак, ты стоишь с биноклем, Марк включает фонарик и... что дальше — темнота?
— Следующее, что помню, — я лежу на траве, а сверху на меня смотрит Марк и говорит со мной.
— А что конкретно он говорит?
— Ты, говорит, отскочил почти на фут и вырубился. Что-то вроде этого.
— Так и было?
Джимбо поерзал на стуле, на мгновение напомнив мышь под внимательным взглядом кошки. Перед ним стояла банка с холодной колой, перед Тимом — стакан со льдом. Со стороны лестницы в подвал донесся звук — Марго Монэген открыла дверь сушилки.
— Вроде того.
— И это произошло потому, что ты что-то увидел?
Джимбо посмотрел в сторону и пожал плечами.
Тим подался вперед и положил локти на стол.
— Марк говорил тебе, что он как будто видел в той комнате девушку?
— Ну да. — Джимбо сглотнул и снова посмотрел в сторону. — Поэтому я хотел попробовать бинокль и все такое... Думал, мы застанем ее врасплох.
— По-твоему, что это за девушка?
Джимбо скосил на него глаза и тут же отвел взгляд.
— Может, из дома сбежала...
— И как бы вы поступили, окажись ты прав?
— Постарались бы ей помочь. Поесть принесли... И полиции бы не выдали.
Честное выражение лица Джимбо навело Тима на мысль о том, что он пытался представить себя и Марка в наиболее благородном свете. Он что-то скрывал и делал это, решил Тим, ради Марка.
— Так ты видел девушку?
Джимбо скрестил на груди руки.
— Похоже, нет, — предположил Тим
— Никакой девушки я не видел. — Выразительное лицо Джимбо сморщилось, он поджал губы и уставился на яркую банку колы.
— Джимбо, как ты считаешь, дом на Мичиган-стрит имеет какое-то отношение к исчезновению Марка?
Мальчик повернул голову, на мгновение встретившись глазами с Тимом Кадык его резко дернулся.
— Мне бы очень не хотелось считать, что похищение каким-то маньяком — единственное объяснение исчезновения Марка. Хуже может быть только полное отсутствие объяснения. — Тим улыбнулся пареньку.
Тот заговорил, очень стараясь говорить медленно.
— Понимаете, мистер Андерхилл, я вообще-то не очень много знаю об этом Я даже не в курсе, может, Марк все просто сочинял...
— Если он сочинял, значит, у него была на то причина.
В открытом взгляде Джимбо Тим видел, что он мучительно решал, выдать часть своего секрета или нет.
— Только не говорите никому, хорошо?
Тим вновь подался к нему, сложив ладони вместе.
— Когда свет упал на окно, мне показалось, что я увидел там человека. Он прятался в глубине комнаты.
Руки Джимбо дрожали. Он облизал губы и посмотрел на дверь в подвал.
— Он смотрел прямо на меня. — Дрожь, как электрический разряд, пронизала все тело мальчика. — Я так испугался...
— Немудрено.
— Он был такой здоровый, как футболист. Огромная голова. Широченные плечи.
— Он просто стоял в комнате?
— Знаете, он как бы шагнул вперед, будто специально вышел на свет, — и я увидел его глаза. Они смотрели на меня. Они были... как стальные шары, серебристые такие. Больше не помню ничего до тех пор, пока не увидел Марка, склонившегося надо мной.
— Марку ты рассказывал об этом?
— Мне жутко захотелось домой. А Марк зашел ко мне на следующий день, и тогда я ему рассказал
— И слушал он тебя, думаю, с большим интересом.
Джимбо изобразил целую серию жестов, означавших «вы не имеете ни малейшего представления»: поднимал глаза к потолку, всплескивал руками, мотал головой. Когда он наконец взглянул на Тима, глаза его были широко распахнуты. Он был прирожденный комик, и при других обстоятельствах эта маленькая пантомима заставила бы Тима от души рассмеяться. Однако то, что он ответил, Тима поразило.