Буду резать, буду бить,
Всё равно тебе водить!
— Ах!
Это нежное, с придыханием «Ах!», уместное в устах тургеневской девушки, всегда вырывалось у Саши после обращения.
Почему? Кто знает. Сначала женщина не замечала этого восклицания, потом пыталась с ним бороться, пыталась контролировать себя, не желая казаться слабой даже в мелочах, но время шло, обращение следовало за обращением, а тонкое «Ах!» не исчезало и обязательно следовало за многообещающим и залихватским заклинанием. Ни контроль не помогал, ни стиснутые до боли зубы.
— Ах!
И ощущение себя меняется на ощущение себя другим. Те же руки, те же ноги, но усиленные так, словно в каждый мускул вплавили атомный котёл. Лёгкий толчок ногой приводит к могучему прыжку, элегантное движение рукой — к сильнейшему удару, вместо боли — неприятное жжение, сообщающее о повреждении той или иной части тела, вместо крови — ничего. И сердце не бьётся. И не болит, не сжимается при виде поверженных врагов. Всем заправляет холодный рассудок, бездушный и прагматичный.
— Грата! Слева!
— Вижу!
— Начали!
Их план не отличался особыми изысками и заключался в одном: как можно быстрее получить стратегическое преимущество над командой противника. Стратегическое значит заполучить перевес в одного перса, и потому, едва оборотившись, Грата с Изгрино набросились на самого здоровенного врага, башку которого венчала шестиконечная корона-«звезда» с острыми, словно акульи резцы, лучами. А Урано и Ардоло атаковали трёх оставшихся персов, умело отодвинув их алебардами от места главной схватки.
— Бей!
— Резко!
— Грамыч, прикрой!
— Завянь!
— Габой!
Судя по всему, чёрные планировали бой типа «свалка», рассчитывая втянуть «цветных» в ближний и подавить силой и массой. Чёрные бросились азартно, гуртом и совершенно потерялись, столкнувшись с продуманными ответными действиями.
— Сзади!
— Есть!
Помимо короны-«звезды» здоровяк вооружился тяжеленной шипастой палицей, намереваясь дробить и крушить, и растерялся, попав под стремительные атаки вооружённых саблями бойцов. Молния, молния, молния… Свист рассекающей воздух стали… Срезанная кожа, срезанное мясо, срезанная фаланга пальца… Изгрино и Грата напоминали сотканные из ударов тучи, смертоносными облаками вились они вокруг отмахивающегося здоровяка, поражая его по мелочи, но каждую секунду, каждое мгновение, каждым движением. А движений становилось всё больше и больше, скорость увеличивалась, и ошарашенный Габой попросту не успевал за парой сверхбыстрых противников.
— Получи!
Палица взлетела вверх, Изгрино, улучив момент, режет по приводящим мышцам. Грата добавляет по животу и отпрыгивает, спасаясь от могучего удара. От последнего удара, потому что зашедший сбоку Изгрино режет чёрному шею, и башка с короной повисает на остатках кожи.
— Хэй!
— Ура!
Саша отсекает врагу левую руку и пинает, отправляя покалеченное тело на землю.
— …дь! — Габой срывает очки и вываливается из машины, — …дь! …дь!! …дь!!!
Руки трясутся, глаза вытаращены, рот перекошен в бешеном вопле. Довольно однообразном вопле, но есть объяснение: грудь Габоя тяжело вздымается, и сквозь хриплое, с присвистом дыхание способны прорваться лишь самые короткие ругательства.
— Ты что? — Корявый с тревогой посмотрел на вожака. Игроки не ввели помощников в курс дела, и поэтому они с огромным удивлением воспринимали происходящее, не очень хорошо понимая, для чего нацепившая очки четвёрка провалилась в странный сон, больше похожий на наркотическое забытьё.
— Телефон! — рявкнул Габой.
Шар протянул вожаку трубку. Тот попробовал потыкать в экран трясущимися пальцами, сплюнул, вернул телефон владельцу и приказал:
— Набери Чёрта!
— Уже. — Шар понял, что с расспросами следует повременить, быстро набрал номер и включил громкую связь: — Чёрт, с тобой Габой говорить желает…
— Вы нашли? — перебил Шара вожак.
— Думаем, что нашли.
— Убейте их!
— Прямо сейчас?
— Да! — резанул Габой, но тут же поправился: — Нет! Девку не трогать! И красавчика! Свяжите их на… и не убивать! Я их лично порву! Во все щели порву!!
— Заперто, — прошептал Сан Саныч, плавно нажав на ручку дверцы.
— Попробуй пассажирскую дверь, — предложил стоящий сзади Чёрт.
Насмотревшиеся американских сериалов братья действовали максимально «профессионально»: первый открывает, второй страхует, готовый выстрелить из-за плеча. Поэтому Сан Саныч трогал фургон за ручки, а Чёрт дышал ему в затылок, таращась в прицел выданного Габоем «Макарова».
— Готов?
— Открывай.
Сан Саныч потянул за раздвижную дверь, преграждающую путь в салон пассажирского фургона, но она не поддалась.
— Заперто.
— Вижу.
— Что будем делать?
Стекла тонированы так, словно их чёрной краской измазали, перегородка между кабиной и салоном непрозрачная, есть ли кто внутри, неясно, однако это был единственный фургон на улице, и братья не собирались отступать.
— Окно бьём?
— Угу.
Чёрт посмотрел налево, Сан Саныч — направо, убедились, что лишних глаз нет, и одновременно прошептали:
— Чисто.
— Чисто.
Этому слову они тоже научились в боевиках.
— Давай.
Сан Саныч достал из кармана свёрнутую в несколько раз ткань, развернул, приложил к стеклу и размахнулся извлечённым оттуда же молотком…
— Ну?
Чёрт не сразу понял, что происходит. Убедившись, что брат приготовился вскрывать окно, Чёрт вновь принялся оглядывать улицу и среагировал лишь на упавший молоток.
— Ты чего?
И только в следующий миг увидел остановившийся взгляд брата.
— Саня!
Укол был нанесён с убийственной — в буквальном смысле слова — точностью. Аккуратнейший укол стилетом в сердце остановил и жизнь, и движение Сан Саныча. Молоток упал на асфальт, лишь на пару мгновений опередив умершего бандита.
— Саня!
Ошалевший от неожиданности и горя Чёрт опустился следом, совершенно не подумав о том, что рядом может оказаться убийца. Опустился и больше уже не поднялся, став жертвой второго точнейшего удара. Стилет вошёл со спины, и Чёрт повалился на брата. Несколько секунд тела заливали кровью асфальт, а затем неожиданно исчезли, растворились в воздухе так, словно их никогда не было.
Но, окажись поблизости кто-нибудь, умеющий смотреть сквозь морок, он увидел бы и сосредоточенного Ваятеля, и вихрь портала, в который тот швырнул трупы.