— А это ещё кто? — растерянно прошептал Иголка, шустро подавая назад.
— Где? — уточнил Контейнер.
— Не ори!
— Сам заткнись.
В другой раз Иголка обязательно устроил бы грамотный скандал, во время которого энергичным матерком прошёлся по предкам здоровяка-идиота, осмелившегося хамить такому умному и замечательному бойцу, но сейчас времени не было. Иголка выразительно посмотрел на приятеля и тут же повернулся к одноглазому:
— Мля, фюрер, клянусь ятаганом Спящего: нас хотят кинуть!
— Для тебя, хипстер, его высокопревосходительство великий обожаемый фюрер, мля, — пробурчал Копыто, обиженный на то, что не он первым разглядел изменившиеся обстоятельства.
— Как ты меня обозвал? — удивился Иголка.
— Как ты оно есть.
— Притухли оба! — Кувалда заглянул за угол, резво вернулся обратно, сплюнул и мрачно оглядел подданных. — Мля.
— Что? — уточнил так и не получивший ответа Контейнер.
— Кто? — осведомился Копыто.
— Как? — задал вопрос Иголка.
Ответить же Кувалда мог лишь одним способом:
— Мля…
До сих пор «военный поход» развивался настолько хорошо, насколько он вообще мог развиваться в сказке. Дикари активизировали артефакт портала, с опаской шагнули в бордовый вихрь — проданное Урбеком устройство было изготовлено в Ордене и при активизации давало характерное красноватое свечение, — вышли на последнем этаже Парадизиума, потолкались радостно, рассказывая друг другу, какие они молодцы, затем отправились на поиски картины, но уже второй поворот налево открыл их пытливым взорам безрадостную картину.
— Там здоровенный такой, накачанный… — начал перечислять Иголка.
— Люд? — ахнул Контейнер. — Или чуд?
А Копыто зубами скрипнул, показывая, что не боится, конечно, но недоволен.
— Морды не видел, — сознался Иголка. — В маске он с дырками для глаз, но тебя, Контейнер, он точно прихлопнет и не подавится.
— Фумаю, это Мечеслав с какой-то вефьмой, — хрюкнул Кувалда, которому по должности полагалось быть умнее подданных, и он был.
— Мля… — горестно вздохнул Контейнер.
— Что они тут забыли? — осведомился Копыто.
— За картиной пришли, — пожал плечами одноглазый.
— Да ну?
— Хочешь сказать, твоё великофюрерство, будто Мечеслав тоже не придумал, что королеве дарить? — не поверил Иголка. — Да он, мля, не жадина, как ты, и сто тысяч советников по всяким там подаркам сразу позовёт, и придумает, если с первого раза не получилось.
— Я ведь говорю: хипстер, — процедил Копыто. — Никакого респекта к должностным особам, сука, не проявляет и сделать ничего не может, окромя критики.
— Не хипстер, а фурак, — махнул рукой Кувалда. И прежде чем оскорблённый Иголка наговорил на утреннюю виселицу, объяснил бойцу резоны венценосного жениха: — Ты пойми, чучело тупое, кому понравится, если его голой женщины фотки по всему Тайному Горофу повесят? — и тут же козырнул глубокими знаниями личной жизни подданных: — Ты вон, когфа Умывальник Заразу на «Ютубе» разложил, тоже фраться полез.
— Он её не на «Ютубе» вовсе, — неохотно пробурчал Иголка.
И отвернулся.
— А на «Ютубе» все смотрели, как он её не на «Ютубе», — хмыкнул Контейнер.
Пару секунд дикари предавались заразным воспоминаниям, после чего Копыто шумно подобрал слюни и вернулся к делам:
— То есть Мечеслав сюда тоже воровать?
— Ага, — подтвердил гордый своей сообразительностью Кувалда. — Только поэтому нас ещё не выгнали.
— Так они нас видят? — перепугался Контейнер. Терпеть присутствие неподалеку грозных людов, один из которых вообще ведьма, боец ещё мог, но понимание, что грозные люды неподалеку о нём тоже знают, едва не закончилось истерикой. — Они знают, что мы тут!
Вывод напрашивался сам собой: бежать! Тем более что в изменившихся обстоятельствах картины им не видать, как бесплатного виски.
Кувалда с горечью подумал о том же самом и почти велел трубить отступление, как вдруг Иголкины губы растянулись в усмешке:
— Они знают, но нас не выгнали. — Боец подвинул обалдевшего Копыто, пристроился к великофюрерскому уху и горячо зашептал: — Тогда надо вот чего делать, твое превосходительство: надо на них четырёхруких натравить…
— Что здесь забыли Шапки? — изумился Мечеслав.
В силу занятости воеводы именно ему выпало стоять «на шухере», сканируя окружающее пространство на предмет духов, привидений, охраны и прочих возможных помех их благородному замыслу. А поскольку магом барон не был, то получил от ведьмы встроенный в планшет артефакт сканирования и теперь с удивлением наблюдал за четырьмя появившимися на экране точками. В столбце справа высветился отчёт: четыре дикаря.
— Они решили ограбить концов?
— Не отвлекай меня, пожалуйста, — сквозь зубы попросила разбирающаяся с контурами защиты Ярина. Она возилась уже четыре минуты, студия кряхтела, но не поддавалась.
— Извини.
Ответа не последовало. Подобное лучше всяких слов свидетельствовало о том, что воевода занята до невозможности.
Барон понял, на поддержку или добрый совет можно не рассчитывать, ещё раз посмотрел на экран и подумал, что Шапки не идиоты, чтобы нападать на него и Ярину.
И неважно, чем они тут занимаются…
— Нас что, грабят? — то ли возмутился, то ли изумился Гедо, тыча пальцем в один из мониторов. — Я не сплю?
— Нет.
— Нас грабят?
— Ага, — радостно подтвердил Шуп. — Причём нас грабят Шапки.
— Ты ещё скажи, что это они отрубили магические потоки.
— Сомневаюсь.
— Во-во.
Хваны переглянулись и поняли, что чего-то не поняли. Ситуация однозначно тянула на полноценную тревогу: соединение с Колодцем Дождей утеряно, магическая защита умерла, все виды связи последовали за ней, вызвать поддержку решительно невозможно, а значит, впереди неприятности. Четырёхрукие напряглись в ожидании вторжения, но вскоре разглядели на одном из мониторов последнего этажа двух дикарей и впали в объяснимое изумление.
— Чей это кабинет? — осведомился Гедо.
Шуп вызвал на монитор стационарного компьютера памятку, ввёл в таблицу номер видеокамеры, которая засекла копошащихся у электронного замка Шапок, и пожал верхними плечами:
— Приёмная Уфция, директора-распорядителя по смуглым брюнеткам.
— Внутри есть какой-нибудь сейф с большими деньгами?
— Какой-нибудь сейф есть наверняка, но ничего особенно ценного в нём не хранится. Во всяком случае, в памятке этот кабинет проходит в разделе обычных помещений.