В глубине сада высилась исполинская сверкающая колонна из огня и света. Адам медленно приближался, угрозы он не чувствовал, да и уже общался с этим блистающим светом, а значит, можно продолжать общаться.
При его приближении сверкающая колонна уменьшилась, превратилась в такого же человека, как и Адам, только целиком из блистающего света. Адам остановился, глядя на него во все глаза, а сверкающий сказал довольно:
— Что за чудо Я сотворил!.. Я даже не думал, что получится настолько прекрасно!
Адам спросил тихонько:
— А оно… прекрасно? Ты — Всевышний?
Господь ответил торжественно:
— Ах, Адам… Тебе не с чем сравнить, потому так и спрашиваешь. Я создал мириады мириад миров, но все их разрушил! В мыслях Мой мир всегда был прекраснее тех, что получались и получались постоянно. А этот… нет, Я не устал, просто снизошло озарение. Бывает такое, когда все силы и возможности концентрируются, создавая невиданный взлет мысли и духа… И Я создал этот мир на пике этого взлета!
Адам огляделся.
— Значит, мир создан в самый удачный момент?
— Да! — прозвучал ответ. — До этого, как теперь понимаю, было рано, а позже… уже не получилась бы эта красота и великолепие. Получилось бы нечто более… правильное и суровое, но не эта дикая дикость. Так что озираю созданное и горжусь… Кто же посмеет порицать даже последнюю букашку, если я, Творец, горжусь ею?
Адам смотрел на него неотрывно.
— Творец?.. Я тебя называю Творцом, но у тебя есть другое имя? Свое? Не может быть, чтобы ты жил без имени и ждал, пока тебя назову я!
Человек из огня и света раздвинул губы в улыбке.
— Увы, Адам. Ты не сможешь меня назвать по имени.
— Почему?
— Просто не сможешь выговорить, — объяснил огненный человек. — Если бы все слова, которые ты знаешь, наложить друг на друга, а также все значения и оттенки, то и тогда их бы не хватило… Словом, зови Меня просто Господь, как ты и решил.
— Это тоже имя?
— Нет, это слабая тень приближенного значения.
— Слабая?
— Ну, очень слабая. Очень-очень.
— Почему?
— Потому что во мне несколько… м-м-м… сущностей. Понимаешь, тебе можно поговорить с другими животными, а мне приходилось спорить с Самим Собой. Когда-то Я хотел создать мир, опираясь только на доброту и милосердие, но другой Я доказывал Мне, что тогда будет везде одни преступления, Я их называю для краткости грехом. Если же создавать, опираясь на принцип справедливости, — мир вообще вскоре рухнет. Я уже делал такие миры!
— И что?
Творец сделал движение, которое Адам не видел ни у одного животного, как-то странно и бесцельно приподнял и опустил плечи. И хотя животные так не делали, Адам понял, что это движение выражает нечто такое, что не могут выразить животные.
— Первый такой мир, — ответил Творец просто, — Я уничтожил с болью в Себе и великой жалостью.
— А потом?
— Потом создал другой, — ответил Творец. — Потом третий, четвертый… и еще много-много раз пытался, но всякий раз приходилось уничтожать. Наконец Я понял, что на справедливости мир не создать, и попробовал создать на милосердии!.. О, это получилось сразу. Когда все терпимо, когда все можно, когда все прощается… Это очень легкий, свободный, беззаботный… и очень безобразный мир.
Он тяжело вздохнул. Адам, горячо сочувствуя, спросил:
— Тоже не понравилось?
Творец махнул рукой:
— Непотребство, когда все можно, когда милосердие правит в мире… Тот мир Я тоже уничтожил. И даже не пытался создавать другой, ибо чистое милосердие хуже справедливости.
Адам спросил с горячностью:
— Но что это за мир? В котором мы сейчас?
Творец вздохнул:
— Я попытался соединить в нем и милосердие, и справедливость. Ну, как огонь и воду. Вообще-то огонь и воду соединить и заставить существовать вместе невозможно… но для Меня, как догадываешься, возможно все. Значит, и ты должен научиться невозможное делать возможным! Справедливость будет ограничивать милосердие, а милосердие станет смягчать суровую справедливость. Посмотрим, что получится. Но для тебя это пока слишком сложно, Адам! Ты все это забудешь… надолго. Но в глубинах твоей памяти останется. И когда-то вспомнишь.
— Когда?
Творец повел дланью в сторону цветущего сада.
— Видишь ветви, отягощенные душистыми цветами? Над ними пчелы и бабочки… Пройдет время, цветы превратятся в завязь, появится плод, вырастет, созреет… Так и ты, Адам. Когда созреешь, тогда и вспомнишь. А пока беги, играй. Играя, все живое познает мир.
Адам сделал было шаг в сторону цветущих деревьев, но круто повернулся.
— А почему ты так похож на меня?
— А Я похож?
— Ну да! Я видел себя в озере!
Творец ответил с улыбкой:
— Потому что ты создан по Моему образу и подобию. Адам, ты полон вопросов, но… попробуй не получать их готовыми. Иди погуляй по саду. Кстати, ты хорошо дал имена всем зверям, птицам, рыбам и насекомым. И вообще называй все, на что падет твой взор или чего коснется твоя мысль. Ты это сможешь, потому что искра, которую Я в тебя вдохнул, пока что может… многое. Многие ответы ты получишь сам.
Адам спросил удивленно:
— Что, мне смогут отвечать камни, звери и деревья?
— Смогут, — ответил Творец. — По-своему. Если захочешь понять — поймешь.
Адам с таким вниманием смотрел вслед исчезнувшему Творцу, словно мог проследить его путь. Между лопатками чесалось, и хотелось есть, но он не отрывал взгляда, стараясь удержать мелькнувшую мысль. Мир был создан за шесть дней, тем самым присутствие Творца на Земле закончилось, но не остановилось во Вселенной, границ которой он пока не может и представить. Господь продолжает творить и сейчас, и, возможно, когда-то он, Адам, сумеет увидеть и те удивительные миры, что сотворил Господь до создания Земли.
Зуд между лопатками стал невыносимым, Адам прижался спиной к дереву и остервенело потерся о шершавую кору. Чувственное наслаждение было таким острым и захватывающим, что озаряющая догадка про иные миры погасла, как гаснет сияние вслед улетающим ангелам.
Он огляделся по сторонам, надо поесть, желудок урчит, солнце напекает голову и плечи, хорошо бы в тень, но там нет ягод… хотя, если посмотреть в траве, там другие: мелкие, зато очень нежные и сладкие…
Потом бегал наперегонки с псом и молодыми жеребятами, лазил по деревьям, пробовал влезть в нору к лисе, не сумел, начал раскапывать, а рассерженная лиса укусила его за палец, за что пес ее облаял и едва не втиснулся в нору, чтобы наказать за своего большого друга. Самым быстрым в беге оказался крупный зверь, похожий на большого кота, Адам назвал его гепардом. Он мчался так красиво и стремительно, что Адам, не в силах догнать, попробовал опуститься на четвереньки и бежать, во всем подражая зверю, однако получилось еще хуже.