Она невольно царапнула своими коготками его крепкие плечи, обхватила ногами и стала отдаваться той неге и наслаждению, которое охватывало ее, подобно волне, с каждым приливом откусывающей от берега все больший и больший кусочек. Мир вокруг рухнул, исчез в небытие, оставив только жгучее стремление к чему-то там впереди, некой вершине, сверкающей в ореоле раскаленного, бешено вращающегося пространства. Каждое движение Савелия, как и движение Елизаветы ему навстречу и в такт, были шагом к этой вершине, и они были едины и не разделимы на пути к апогею наслаждения друг другом. Пока не достигли его.
Боже, сколько дней она уже без Савелия... Руки Лизаветы сами, будто это были его руки, потянулись к интимным местечкам. Одна ладонь легла на грудь, другая притронулась к набухшему венчику... Нет. Она дождется любимого Савушку. Обязательно.
Лиза вздохнула: надо отвлечься. Где же этот гид?
* * *
– Как это нет угля? И куда же он подевался? – неистовствовал капитан «Нижнего Новгорода».
Но помощник только пожимал плечами:
– В Константинополе мы забили углем полный трюм!
– Да? И где же он? Не могли же его сжечь весь, даже еще не дойдя до Сингапура и тем более до Коломбо!
– Я не исключаю, что произошла диверсия, – сказал старпом ради того, чтобы хоть что-то сказать.
Капитан замолчал.
– Вы думаете? – после минутной паузы спросил он уже своим обычным ровным голосом.
– Я не исключаю такого, – подтвердил старпом, радуясь смене настроения капитана. Пусть думает, что на корабле имеются опасные люди. Или даже пираты, которые тайком пробрались на пароход и похитили весь уголь. А славно он с двумя матросами потрудился! Весь уголек теперь в море. И никто ни сном ни духом! И деньги эта мадам заплатила в Одессе очень и очень неплохие. И скоро еще приплатит, как только пароход бросит якорь в Бомбее, как и было ею задумано. Такая обещание сдержит, не может не сдержать...
Старпом свел брови к переносице:
– Возможно, на пароходе орудует целая шайка заговорщиков, господин капитан. Может, к нам на корабль забрались пираты?
– В наше-то время? – не поверил капитан. – Все пираты вывелись еще в середине прошлого века.
– Ну, не знаю, капитан.
– Вот и я не знаю.
– Что делать будем?
– Что делать? Уголь закупать.
– Где?
– В ближайшем порту. – Капитан склонился над морской картой. – В Бомбее.
– Но у нас с ними нет контракта, – для вида возразил старпом.
– Контракта нет. – Капитан посмотрел на старпома. – А вы хотите предложить мне какой-то иной выход?
– Даже не знаю, что и сказать.
– Вот и я не знаю. Поэтому придется как-то договариваться.
* * *
Лиза видела «Нижний Новгород» в подзорную трубу. Пароход причалил к дальней пристани, куда обычно пристают корабли в случае поломки или иных чрезвычайных обстоятельств. Что ж, пока все идет по плану.
Лиза передала трубу Мамаю. Тот долго смотрел в нее, цокал языком, потом отдал трубу Лизавете.
– Не видел его? – с надеждой спросила она.
– Неты. Как иво увидиш? Их вит вэ тырюме тержат. Вы кылетках и вэ оковах.
Лизавета кивнула:
– Надо сказать о прибытии парохода индийскому другу, – сухо произнесла она. – Пора нашему банкиру вступать в игру.
* * *
Гури возлежал на подушках, как какой-нибудь падишах, и созерцал танец двух негритянок, выписанных им из Храма Тысячи Богов в Коломбо, где они были в услужении у местного брахмана. Услужение состояло в том, что они танцевали перед девяностолетним представителем главной варны, в надежде расшевелить в нем угасшую мужскую силу. Когда брахман умер, негритянки остались не у дел и попали в дом свиданий, где их и увидел человек Гури, бывший в Коломбо по финансовым делам. Рассказав об их искусстве в постели и на танцевальном подиуме, агент получил распоряжение от Гури привезти их к нему, что служащий в точности исполнил. И вот теперь негритянки, скинув сари из чистейшего бенаресского шелка, танцевали перед Гури в одних коротких нижних юбках весьма смелый лесбийский танец, медленно, но верно готовя банкира для свершения постельных подвигов с ними обеими.
Лизе пришлось ждать, когда Гури закончит любовные утехи. На это у него ушло чуть более получаса, после чего он вышел к ней розовощекий и довольный.
– Он прибыл, – с ходу произнесла Лизавета и даже притопнула ножкой: – Скорее посылайте на пароход своего человека!
– Понимаю вас, – ответил Гури, любуясь румянцем нетерпения на лице Лизаветы. А эти европейские девушки весьма хороши, хотя и излишне костисты. Зато в постели, говорят, они выделывают такое...
Он вспомнил двух негритяночек с грудями-дыньками и аппетитными ягодицами и улыбнулся. Хорошо все-таки быть богатым человеком и услаждать себя дарами жизни!
– Ну что же вы, действуйте, – заторопила его Лизавета. – Иначе они купят уголь у кого-нибудь другого.
– Не купят, – довольно усмехнулся Гури. – Я об этом уже позаботился...
– Вы с ума сошли! Такие деньги за двести пудов угля! – капитан был вне себя. – Да пуд золота дешевле стоит!
– Как хотите. – Купец ухмыльнулся в бороду. Борода у купца, смуглого и с кольцом в ухе, была похожа на русскую, то бишь на два раствора. Сними с него шальвары, короткий кафтан и чалму и обряди его в посконную рубаху, жилетку с толстой золотой цепью к часам с брелоком, атласные порты и сапоги гармошкой, – будет ни дать ни взять русский негоциант. Впрочем, все купцы одним миром мазаны. И мир этот зовется одинаково для всех – деньги...
– Так, значит, дешевле не отдадите?
– Нет никакого резону. Траты очень большие, – степенно ответил купец. Вернее, так его перевел толмач-переводчик. – Чего же работать себе в убыток.
– Тогда до свидания, – уже явно вознегодовал капитан и обратился к старшему помощнику: – Вы видите: три цены за уголь просят, шельмы. И ни рупии не скидывают! Что это с ними такое?
Собственно, это был последний купец из трех, которые соизволили хотя бы прибыть на корабль. И все трое, как сговорившись, заломили за уголь такую цену, что впору глазам на лоб повылезать. Остальные торгаши и вовсе сказались нетчиками: нет, дескать, угля, и точка. Может, и вправду сговорились?
Вся команда ломала голову над тем, чего это индийские негоцианты уголь втридорога торгуют и ни полушки не скидывают. И лишь старпом догадывался, что это не иначе как проделки той самой дамочки по имени Елизавета Петровна, что нашла его в Одессе и предложила лишить пароход угля. За десять тысяч рублей серебром, представляете? И это был только аванс. То бишь половина оговоренной суммы.