– А мне что делать? – захлопала глазами Климова.
– Учить английский, – пошутил Матвей. – А если серьезно, ты пока можешь отдохнуть…
Общими стараниями к исходу дня номер преобразился. Так, в холодильнике появились конфеты, бутылка коньяка и ликера. На столе путеводитель, на котором обычной шариковой ручкой были обведены пара музеев. В пластиковом ведре для мусора огрызок яблока и несколько фантиков конфет…
Женщины просто жили своей жизнью. То, чем они занимались, Марта назвала одним словом – безделье. Она приняла ванну, сделала укладку феном. Потом два часа провела у зеркала, периодически заглядывая в русско-английский разговорник. Климова за это время дважды сварила кофе и слопала почти все купленное Матвеем печенье, засыпав пол и диван крошками. Когда город погрузился в розовую мглу, они начали репетировать разговор. За считаные минуты до назначенного времени зазвонил установленный в номере телефон.
– Господин Наннет? – проворковала трубка. – Вы кого-нибудь ждете?
– Да, конечно, – так же на английском ответил Матвей. – Ее имя Васильева.
– Это фамилия, – поправила девушка. – Они пришли. Вы спуститесь или к вам проводить?
– Проводите, – бросил он и положил трубку на телефон.
– Пришли? – спросила Климова, отчего-то больше всех волнуясь. Может, она переживала, что снова сморозит глупость, и в этот раз ей не простят, может, вновь стала сомневаться, что семейная пара – не мошенники.
– Встречай, – по-английски сказал Матвей Марте и придирчиво оглядел номер.
* * *
– Ирьиния Станингсли? – кривляясь, будто с трудом дается выговорить русское имя и отчество, Матвей замолчал и виновато уставился в глаза Васильевой.
– Да, Ирина Станиславовна, – улыбнулась женщина, неторопливо расстегивая шубку.
– Что? – Матвей сделал лицо растерянным и тут же, спохватившись, тронул себя за лоб: – О, да, да! Я вас понимать. Это имя… Нейм!
Васильева посмотрела на своего провожатого:
– Это мой помощник Герман Геннадиевич.
Матвей часто закивал:
– Ай эм… Знай!
На пару с Мартой они помогли гостям раздеться и проводили в комнату.
Ирина Станиславовна оказалась довольно красивой женщиной. Матвея это не удивило. Любой криминальный бизнес строится на отношениях. Внешность здесь играет немаловажную роль.
– Уютно у вас, – опускаясь на диван, похвалила Васильева.
– Вуот? – Матвей уставился на Климову.
Вместо ответа она лишь поморщилась, давая понять, что эта реплика не имеет к делу отношения. На самом деле Матвей понял, студентка просто не знала, как перевести сказанное.
– Итак, вы хотите усыновить ребенка из России? – Васильева посмотрела на Марту, потом на Матвея.
Матвей в свою очередь уставился на Климову.
Она перевела вопрос, и он отчаянно закивал:
– О! Да! Да!
– Наше агентство занимается данным видом деятельности с начала девяностых годов, – Васильева выжидающе посмотрела на Климову.
Девушка кивнула и бойко перевела довольно простую фразу.
– Чтобы усыновить ребенка, нужно не по одному разу обойти десятки разных учреждений, отделы опеки, загсы, больницы, ОВИРы, – словно ища подтверждения своим словам, Васильева посмотрела на своего провожатого. Но он был занят тем, что рассматривал ноги переводчицы, и никак не отреагировал.
– Россия такая страна, что нигде с вами не будут разговаривать просто так, – продолжала она. – Бумаги начинают двигаться, только если это движение стимулируется деньгами и подарками. Хочу заметить, что не всегда чиновники начинают сразу идти на сотрудничество. Прежде чем начать работать, каждый из них будет внимательно приглядываться, что вы за человек. В России набирает темпы борьба с коррупцией, поэтому многие боятся попасть в сети спецслужб.
Матвей прервал ее монолог тем, что обвел пальцем рядом с ухом круг и уставился на Климову.
Девушка начала переводить. Причем так, что он едва удержался, чтобы не рассмеяться. С трудом выдержав пересказ студентки, который в чистом переводе походил на монолог сатирика, Матвей вновь уставился на гостью.
– Вы вообще представляете, как это происходит по закону? – спросила Васильева.
Матвей поднял взгляд на Климову.
Девушка сбивчиво перевела.
Матвей покачал головой:
– Ноу!
– Вы должны собрать определенный пакет необходимых документов у себя в стране, а потом выслать мне, – стала объяснять Васильева. – Я, как московский представитель иностранного агентства, получаю все это и отвожу в Министерство образования. Там некоторое время все это проверяется. Сразу могу сказать, – она подняла палец вверх. – Иногда этот процесс затягивается на годы.
Климова стала переводить. Матвей медленно кивал, делая вид, что обескуражен такой информацией.
– После того как Министерство образования одобрит ваши документы, мне вручают конверт с именем и сведениями о ребенке, – дождавшись, когда Климова закончит, вновь заговорила Васильева. – Я обязана переправить его вам. У меня нет права вскрыть его и даже перевести на английский язык.
Дождавшись, когда Климова переведет, Матвей цокнул языком:
– Как кот, который сидит в мешке!
Это была чистой воды импровизация. Матвей не знал, есть или нет у англоязычных народов такая пословица, и произнес это спонтанно.
Климова долго не могла сообразить, каким образом построить предложение. В конце концов, она махнула рукой и ограничилась фразой:
– Господин Наннет пошутил.
– С момента получения вами этого конверта вам дается тридцать дней на обдумывание решения усыновить данного ребенка или отказаться, – монотонно продолжила Васильева.
– Если мне не понравится ребенок, значит, придется начинать все сначала?! – с возмущением воскликнул Матвей, когда Климова пересказала эту часть монолога.
– Конечно, мы так не работаем, – успокаивающим тоном заговорила Васильева. – И наши действия отчасти из-за этого считаются нелегальными. Я решаю вопрос с органами опеки, чтобы в конверте был именно тот ребенок, который вас полностью устраивает. Но это проблематично. По закону американцы могут усыновить только такого ребенка, имя которого уже находится в национальной базе данных. А это значит, что от него уже несколько раз отказались.
– Не менее пяти! – впервые подал голос Герман.
Климова долго и сбивчиво переводила, наконец, когда она закончила, Матвей перевел взгляд на Васильеву:
– Значит, он больной?
Климова развернулась к Васильевой:
– Значит, в этой стране мой клиент может рассчитывать только на больного ребенка?