Проделав гимнастику, обвел взглядом комнату. Половина ее отведена под библиотеку, где им собраны все, которые он смог достать, сочинения по физике, химии, механике, баллистике. Вот когда по-настоящему пригодилось знание иностранных языков! И все-таки Засядько был неудовлетворен даже такой библиотекой. Книг мало. Другое дело, если бы он вздумал собирать труды по военному делу: пришлось бы арендовать несколько домов.
– Подъем! – крикнул он.
Василь Лашта, который спал с ним в одной комнате, недовольно дрыгнул ногой. Он всегда накрывался с головой, так что его можно было принять за большой сверток белья.
– Вот я тебя сейчас холодной водой… – сказал Засядько.
Василь знал, что это была не пустая угроза, и мигом зашевелился, выбираясь из-под ветхого одеяла.
– Александр Дмитриевич! – взмолился он. – Еще и солнце не взошло! Я и заснуть-то не успел по-людски!
Засядько сказал назидательно:
– Наполеон говаривал, что мужчина должен спать четыре часа, женщина – шесть, ребенок – восемь, а дурак – десять. Уразумел?
– Уразумел, – покорно ответил помощник. – Выходит, я самый что ни есть мужчина, вдвойне мужчина… и просто чудо какой умный!
Он встал, протирая кулаками глаза. Полковник, уже умытый и свежий, возился подле станков.
Василь тоскливо посмотрел в окно. Утро было хмурое, словно у Бога болели зубы. С неба сеялась мжичка, трава была мокрая, на дороге блестели лужи.
– Сыро, – сказал он безнадежно. – Мне бы сапоги новые купить…
– Рано тебе новые сапоги, – отмахнулся Засядько. – Ты еще старые не сносил.
– Рано? – ахнул Василь. – Когда я наступлю на монетку, я могу сказать, какой стороной она лежит!
– Где это ты на них наступаешь? – удивился Засядько. – Мне бы походить по таким дорогам.
– Неужели пойдем в такой дождь? – спросил Василь, все еще надеясь на отсрочку испытаний.
– Конечно, – ответил Засядько весело. – Мокро? Хорошо! Пожара не наделаем. Да и крестьян не потревожим – спят еще. И так нас считают слугами дьявола, на луг боятся ходить…
Александр натянул высокие сапоги, велел помощнику взять четырехдюймовые ракеты. Сам тоже прихватил одну. Ракеты меньших калибров испробовал раньше.
Пока шли по лугу, дождь прекратился. На западе уже светлело небо, послышалось робкое чириканье пробудившихся птиц. Одна из самых храбрых решилась даже сесть на странного вида сооружение, которое уже год как появилось на лугу, – три окованные железом желоба на треноге.
Василь согнал с ракетной установки любопытную ворону, опустил ракету в желоб. Засядько установил вторую на направляющих полозьях, нацелил через весь луг на одинокую вербу на другом конце. Это был условный ориентир: вербы росли за две версты и были вне пределов досягаемости.
– Ну, – сказал он торжественно, – с Богом!
И поджег запальный шнур.
Послышалось шипение, искра поползла вверх, добралась до запала, зашипело сильнее, и ракета стремительно сорвалась с полозьев.
Василь сразу же бросился вслед за ней. Засядько напряженно смотрел на дымный след. Больше года он запускает на этом лугу, превращенном в полигон, ракеты различных конструкций. Но только в последние два месяца результаты испытаний стали совпадать с вычисленной траекторией. Пришлось создавать теорию ракетной тяги – целую отрасль науки, которой еще не существовало…
Через луг бежал, удаляясь, Василь. «Не грохнулся бы», – подумал Александр озабоченно. Через каждые десять саженей были вбиты колышки с обозначением расстояний. Василь сам их вколачивал и сам же постоянно о них спотыкался.
Ракета все еще шла в фазе активного полета. Засядько понимал, что она умчится дальше предшественниц – это было предсказано расчетами, – но все равно сердце стучало особенно громко, словно при радостной неожиданности.
Над серединой луга ракета перешла в пассивный полет, к этому времени уже прошла почти две версты… Александр видел, как она врезалась в густую крону дерева. Ярко полыхнул огонь, полетели вниз отсеченные ветви и листья.
– Победа! – прошептал он радостно.
А мозг бесстрастно анализировал, что ракеты больших калибров ложатся к цели точнее. Почему? Ведь основные принципы рассеяния газов у всех одинаковы. Похоже, влияют перемещение центра тяжести ракеты по мере сгорания порохового состава и несимметричность истечения струи газа относительно оси ракеты… Но теперь эти недостатки сведены до минимума.
Через луг обратно брел Василь, неся на плече собранные куски ракеты. Лицо парня сияло. Хоть и непонятным делом занимается барин, зато интересным! Ишь, фугануло по небу, ровно Змей Горыныч пролетел! А ударило в дерево почище грома…
– Беги в лабораторию, – велел Александр, – там под крыльцом живет кот.
– Есть, – сказал Василь настороженно. – Что с ним?
– Изловии неси сюда.
Василь вытаращил глаза. Однако Засядько уже повернулся ко второй ракете и не обращал на помощника внимания. Тот вздохнул и пошел выполнять приказание. Неисповедимы пути господина полковника! Простому человеческому уму не проникнуть в его желания…
Александр запустил вторую и подготовил третью ракету, когда вернулся помощник. В вытянутой руке он держал маленького черного котенка, уговаривая его вести себя смирно, ибо котенок угрожающе разевал розовую пасть, шипел, отчаянно размахивал крошечными лапками с выпущенными коготками.
– Совсем маленький и дикий, Александр Дмитриевич. Подойдет?
– Подойдет. Еще лучше. Где взял?
– У нас под крыльцом. Там кошка троих вывела.
– Кошка?
– Да, то была кошка, Александр Дмитриевич. Потому вчера и утащила рыбу, чтобы накормить деток малых…
Василь осекся, заметив действия полковника: Засядько вытряхнул из зажигательного колпака воспламеняющуюся смесь, вместо нее положил комок ваты.
– Что вы надумали? – спросил помощник дрожащим голосом.
– Увидишь.
Александр взял отчаянно барахтающегося котенка и сунул в бумажный колпак.
Василь взмолился:
– Александр Дмитриевич! Божья тварь ведь!
Котенок прилагал невероятные усилия, чтобы выбраться. Кто бы подумал, что в таком крохотном тельце заключена такая сила?
Наконец Засядько удалось закрыть колпак плотной крышкой. Все!
– И вам не жалко? – спросил Василь тихо.
– Помалкивай. Видит Бог, я хотел бы оказаться на его месте.
Помощник разинул рот. Засядько еще раз поправил ракету. Котенка от воспламеняющегося состава отделяла тонкая стенка, это грозило неприятностями. Картонный футляр прогнулся и мог лопнуть под острыми когтями маленького пленника.