– Я польщен, – пробормотал, смутившись, Александр. – Вы щедры на комплименты…
– Это не комплимент, – возразила девушка. – Разве вам не говорила этого ваша дама сердца?
Засядько удивился неожиданному вопросу. Дама сердца? В сердце у него до сих пор были межпланетные полеты, ракеты. Вряд ли самая терпеливая дама ужилась бы с таким соседством.
– Нет, не говорила, – ответил он просто. – Потому что у меня ее никогда не было.
– Никогда? – спросила удивленно девушка.
– Никогда, – ответил он твердо.
Некоторое время ехали молча. Участники кавалькады уже разбились на небольшие группки и пары. На них никто не обращал внимания.
– Александр Дмитриевич, – снова заговорила Оля. – Простите за нескромный вопрос… Вы и не собираетесь обзаводиться семьей?
– Нет, – ответил он глухо.
– Почему? Простите меня, но я очень хочу понять вас. Вы необычный человек, и ваши поступки должны иметь какое-то основание.
Засядько поднял на нее глаза. Оля смотрела открыто и решительно.
– Вы умная девушка, – ответил Засядько. – И смелая. Я уважаю вас за смелость. Ваши подруги – рабыни этикета. Вы не такая…Вы правильно сказали, что я необычен. В хорошую или плохую сторону – не берусь судить, да дело и не в этом. Со мной… трудно. Редкая женщина позволит, чтобы муж ее отказывался от материальных благ, когда они плывут в руки. А мне приходится постоянно отказываться. Ради других целей…
– Ну и что? – удивилась она. – Ради продвижения по службе можно отказаться от роскоши.
– Не ради продвижения по службе… Если бы я стремился к карьере, то наверняка достиг бы большего. Но фельдмаршалов много, а… Словом, мне нельзя обзаводиться семьей.
Он вспомнил, как продал имение и два года жил в сарае, переоборудованном под лабораторию. Какая женщина смирилась бы с такими условиями?
– Сейчас я генерал. Но все, что у меня есть, – это шпага и запасной мундир. Жалованье свое расходую на химические опыты, выписываю книги из Англии, Пруссии, Франции…
– Это же замечательно! – воскликнула девушка.
Александр посмотрел на нее удивленно. Ее большие глаза сияли любовью и преданностью. Она тянулась к нему, словно нежный, только что распустившийся цветок к утреннему солнцу.
– Если бы я была вам хоть немного нужна, – сказала она порывисто, – я бы пошла за вами всюду! Разделила бы все тяготы вашего пути, все трудности. Александр Дмитриевич! Зря вы считаете, что женщин интересуют только богатые и знатные женихи.
– Жертвенное настроение быстро проходит… – промямлил он.
– Нет! – горячо возразила девушка. – Жертвенность здесь ни при чем. Хоть женщинам свойственно в первую очередь заботиться о домашнем очаге и детях, но мы тоже хотим жить настоящей жизнью!
Они догнали кавалькаду, и Засядько был рад прервать разговор. Таких речей он не ожидал от девушки, которой едва исполнилось восемнадцать лет. Нет, она говорит, что ей уже двадцать. Странно, такую жемчужину должны были увести раньше. Даже если бы она противилась, родители настояли бы непременно. Грессера подкосили неудачи, он наверняка хочет дожить до внуков. Или настоять не удается? В ней чувствуется характер, несвойственный большинству русских женщин. Эти дуры… или красны девицы сидят и ждут, когда их поведут под венец.
Вернулись они, когда все гости уже пили шербет на террасе. Коней слуги расседлали, водили во дворе по кругу. В усадьбе Александра и Олю встретил сам губернатор. Он выглядел встревоженным.
– Александр Дмитриевич, – почтительно обратился он к Засядько. – Вам прибыл срочный пакет от командующего армией.
Засядько быстро сорвал многочисленные печати. В пакете оказалось письмо, гласившее:
«Александр Дмитриевич! Его Императорское Величество государь император изволил повелеть мне срочно отыскать Вас и пригласить не мешкая явиться ко двору. Его Императорское Величество и Его Высочество великий князь Михаил Павлович хотят посоветоваться с Вами по очень важному делу. По получении сего рескрипта прошу Вас срочно явиться в резиденцию Его Императорского Величества. С почтением Ваш покорный слуга, начальник штаба 2-й армии генерал
Киселев».
– Неожиданность, – пробормотал Засядько, оглядываясь на Олю.
Заметив, что остальные гости стоят по сторонам в ожидании, он передал письмо губернатору. Тот пробежал глазами первые строчки, вздрогнул:
– Опять война?
– Ну почему так сразу? – пробормотал Александр.
— Ах, Александр Дмитриевич… Уже известно, вас посылают только в те места, где брань и кровь, где ядра летят гуще, чем осы в рою!
– Когда-то изменится, – сказал Александр, улыбаясь.
Он поклонился, отвел Олю в сторонку. Она смотрела с надеждой и тревогой. В ее больших серых глазах предательски заблестела влага.
– Оленька…
– Александр Дмитриевич, а как же я?
Она смотрела отчаянными глазами. Он чувствовал, как сердце стонет от боли. Хотелось до дрожи в руках схватить ее в объятия, прижать, успокоить, целовать бесконечно милые родные глаза с дрожащими на ресницах капельками слез.
– Оля, я обязательно вернусь. А у вас будет время подумать. Похоже, мы оба немножко сумасшедшие.
Она улыбнулась ему сквозь слезы, словно солнышко выглянуло из-за тучки:
– Я – нет! Я всю жизнь любила только вас.
– Да, за такое постоянство уже не выпорешь… Оля, я вернусь сразу, как только узнаю, в чем дело.
– Я буду ждать.
Он скупо улыбнулся:
– Надеюсь, на этот раз это не займет столько времени.
Она притворно ужаснулась:
– Я и так уже старая дева! Возвращайтесь побыстрее.Но… если понадобится, я буду ждать еще столько же.
Слегка взволнованный предстоящим свиданием, Засядько быстро поднимался по широкой мраморной лестнице царского дворца. Здесь живет человек, власть которого простирается на всю Российскую империю и оказывает влияние на судьбы мира. Он может поставить ракетное дело на должную основу…
В первом зале Засядько встретил камергер в раззолоченном мундире и повел через анфиладу комнат. В них толпились сиятельные чины в ожидании аудиенции. Генерала провожали завистливыми взглядами. В одной из комнат камергер велел ему подождать. Появился другой проводник в чине генерала и повел Засядько дальше.
В огромном кабинете за массивным столом сидели двое. Высокий сгорбленный человек с нездоровым бледным лицом и большими печальными глазами и полный его антипод: румяный, с торчащими, как у кота, усами, смеющимися глазами, стройный и поджарый. Засядько узнал в первом императора, а во втором – его младшего брата, великого князя Михаила. Оба они были без орденов и регалий, в повседневной одежде.