— Не думаю, — ответил Дронго, — просто предлагаю другой вариант. Вы предпринимаете меры безопасности, пересчитываете деньги, которые вам передадут, и убеждаетесь в том, что я вас обманул. Но если я сказал правду, вы платите мне, выдав этих людей живыми. Согласны? Все без обмана.
Георгий помолчал, обдумывая ситуацию.
— Выходит, если меня убьют, вы сказали правду, а не убьют — обманули.
— Постарайтесь обезопасить себя и тогда убедитесь, что я сказал правду. Денег вам не видать. И я очень боюсь, что вы не справитесь с ними, если даже возьмете с собой полсотни телохранителей.
— Почему не справлюсь? — мрачно спросил Георгий.
— Поверьте мне на слово, — сказал Дронго, — я это точно знаю.
— Давайте сделаем по-другому, — вдруг предложил Георгий, — вы поедете с нами на встречу. Только сначала переоденетесь, чтобы не могли послать никакого сигнала. И все увидите своими глазами. Если я не получу денег и останусь в живых, — он сжал кулаки, — на куски разрежу мерзавцев.
— Они тут ни при чем. Тот, кто затеял всю эту операцию, сейчас далеко. А они мне нужны как свидетели.
— Понятно. — Георгий тяжело вздохнул и погрузился в размышления. Потом спросил: — Значит, того, кто приказал меня убить, там не будет? Я вас правильно понял?
— Почти. Если хотите, поеду с вами.
— Хочу. Только учтите, ваши друзья вам не помогут.
— Но вы должны гарантировать, что я останусь в живых.
— Если не обманули, останетесь. А обманули, мы вас сами убьем. На месте.
— Наоборот, должны поблагодарить. Ведь в этом случае вас не убьют и отдадут деньги. За что же меня убивать?
— Не понимаю, чего вы добиваетесь? — тихо спросил Георгий. — Зачем голову в петлю суете? Острых ощущений захотелось?
— Человек, о котором я веду речь, очень опасный, — сказал Дронго, — у вас и ваших людей нет ни единого шанса выстоять против него. Он уберет вас, а потом Чиряева. Меня он тоже хочет убить. Чтобы покончить со всеми, кто может ему помешать.
— Он такой ловкий? — ухмыльнулся Георгий. — Со мной будут мои лучшие люди.
— Они не смогут его остановить.
— Мы его убьем, — уверенно заявил Георгий, — кем бы он ни был.
— Он уже умер однажды. А потом воскрес. Его невозможно уничтожить.
— Кто же он? — в ярости вскочил Георгий.
— Полковник Олег Кочиевский, — ответил Дронго.
Георгий пошатнулся. Посмотрел на Дронго и шепотом произнес.
— Он умер месяц назад. Я был на его похоронах.
— Он жив, — сказал Дронго, — и завтра до вас доберется.
— Полковник Кочиевский жив, — пробормотал Георгий, растерянно опускаясь на стул, — теперь понятно, почему они сожгли лавку Абаскули. Они ничего не боятся. Знают, что он жив.
Он потер переносицу и едва слышно спросил:
— Так вы поедете с нами?
— Да, — кивнул Дронго, — вы не должны умереть, мне нужны живые свидетели.
— Клянусь богом, если все это правда, мои люди будут свидетелями, — процедил сквозь зубы Георгий, — но если нет…
— Завтра, — холодно произнес Дронго, — завтра все выяснится. Куда мне приехать?
— Что? — Георгий задумался и не слышал вопроса.
— Куда я должен приехать? — повторил Дронго.
— Если вы нас обманули… — прошептал Георгий.
— Ну, хватит, — поморщился Дронго, — если бы я хотел тебя обмануть, он перешел на «ты», не пришел бы сюда. Да и зачем мне тебя обманывать? Чтобы убить? Так это можно сделать в другом месте. Даже американский президент не застрахован от пули. Денег ты и так не получишь. А получишь, значит, я тебя обманул. Ну и на здоровье. Владей своими деньгами. Так в чем же дело? И нечего мне угрожать. Я тебя не боюсь! Иначе не пришел бы сюда.
— Ты тоже очень опасный человек, — севшим вдруг голосом сказал Георгий, в свою очередь обращаясь к Дронго на «ты», — ведешь двойную игру. Но завтра играть будем по моим правилам. И никто, даже сам господь бог не поможет тебе.
— Куда мне приехать? — в третий раз спросил Дронго.
— Сюда приезжай, — ответил Георгий с заметным акцентом, как обычно, когда волновался, — завтра в два часа дня. Я тебя жду.
— До свидания, — Дронго вышел из комнаты.
Оставшись один, Георгий долго сидел, уставившись в одну точку. Потом достал свой мобильный и набрал нужный номер.
— Павлик, — сказал он, — мне понадобятся твои люди. Все, кого ты сможешь найти. И сам приезжай ко мне. Нужно позвонить Мамед-аге, чтобы тоже привез людей.
Дронго проснулся раньше обычного, в половине девятого, было душно, и он вышел на балкон глотнуть свежего воздуха. По ночам он опускал стальные жалюзи, которые даже из автомата невозможно было пробить. Дом был элитный, с надежной охраной, однако он оборудовал квартиру по последнему слову техники. В кабине лифта установил микрофон, чтобы слышать разговоры тех, кто к нему поднимался. Внизу, в подъезде, и на лестничной клетке — видеокамеры, с помощью которых следил за гостями. У дома стояли еще две камеры, замаскированные, на которые Дронго выхлопотал специальное разрешение. В самой квартире он сделал две двери, снабженные хитроумной системой глазков, позволявших ему видеть пришедших к нему, не стоя за дверью. В кабинете были скремблеры, исключавшие возможность прослушивания.
Дронго знал, что все эти приспособления защищают только от уголовников. Настоящие профессионалы давно научились определять все, что происходит в доме, по колебаниям оконного стекла, не говоря уже о направленных лучах и других суперсовременных технических новинках.
Он поселился в Москве в середине девяностых и получал тогда гонорары, позволившие купить большую квартиру и оборудовать ее всевозможной техникой. В Москве он проводил шесть-семь месяцев в году. Ему не сиделось на месте, и он часто путешествовал, успев несколько раз обогнуть земной шар. Кроме Антарктиды и Австралии, побывал на всех континентах, встречая повсюду удивительных людей и восхищаясь окружающей красотой.
Дронго принадлежал к особой категории неисправимых романтиков, способных до последнего вздоха радоваться всему прекрасному. Его поражала энергетика американской цивилизации с ее устремленными ввысь многоэтажками, ставшими символами американской культуры, где каждый дом, казалось, состязался своей высотой с соседними. Ему нравился величественный покой древнего Востока, с запечатленной в камне неторопливостью бытия, нравились реки, плавно катящие свои волны, нравились люди, стремившиеся познать мир. Его восхищала Африка с ее буйной растительностью, где человек чувствует себя единым целым с природой. Его восхищали близкие ему по темпераменту латиноамериканцы и их страна, воплотившая в себе различные культуры и народы. С не меньшим восхищением он относился к Европе с ее знаменитыми, уходящими в далекое прошлое памятниками.