И что же, черт побери, мне было делать?
Рассказать Стивену, чем занимается его жена? Дьявольщина, пусть даже я поступала непорядочно или добивалась какой-то выгоды для себя лично, но ведь речь шла о его благополучии: насколько можно было судить по отснятым материалам, Эмма и Фрэнк не предохранялись.
Я могла бы позвонить Стивену, не откладывая в долгий ящик. Рассказать ему всю правду, упомянуть, что располагаю доказательствами и что мне их передал не кто иной, как Хейзлтон. Это самая честная линия поведения, меня бы оправдал любой суд. Но решись я на такой шаг — где гарантия, что сама не поставлю себя под удар? Чего доброго, Стивен обвинит меня во всех смертных грехах, скажет, что я просто пытаюсь разрушить его брак. И я проиграю.
А еще проще было позвонить Хейзлтону и ничтоже сумняшеся произнести всего лишь одну фразу: ладно, вперед. Будь что будет. Пусть Стивен узнает правду — посмотрим, как он себя поведет; будем надеяться, рано или поздно прибежит ко мне. Может, мне даже стоит как бы невзначай оказаться рядом, когда он услышит правду, чтобы он плакался именно в мою жилетку; рискованно, спору нет, но мои шансы при этом возрастают.
Впрочем, можно было и промолчать. Понадеяться, что он и так все узнает. Положиться на то, что миссис Б. как-то себя выдаст, или миссис Эриксон, узнав об измене мужа, откроет глаза Стивену, или же миссис Б. сама устанет от вранья, признается, что любит другого и подаст на развод — ведь, черт возьми, у нее есть хороший адвокат. Это был бы лучший выход: сидеть сложа руки и при этом медленно, но верно продвигаться к цели. Кстати, стрелка счетчика вины даже не дрогнет. Но бездействие, вообще говоря, невыносимо.
Я ворочалась с боку на бок, страдая от жары в холодной спальне. Стянула и скатала валиком широкие хлопковые штаны. Под штанами на мне была пижама.
Дворец Тысячи Залов. А в нем — шестьдесят одна комната. Ха, в любом флигеле Блискрэга и то больше.
Это было еще одной причиной вспомнить мои первый серьезный разговор с Хейзлтоном и обсуждение счета до тысячи на пальцах. Дворец Тысячи Залов назывался так потому, что его зодчие пользовались не десятичной системой, а четверичной; таким образом, выходило, что у них число шестнадцать соответствует нашей сотне, а шестьдесят четыре — нашей тысяче. Итак, во дворце первоначально насчитывалось шестьдесят четыре комнаты. Три из них, пострадавшие от землетрясения в пятидесятых годах двадцатого века, так и не были восстановлены. Разные системы. Вот в чем причина. Потому-то мне и приснился тот давний ужин в Берлине, на той неделе, когда была разрушена стена.
Нет, все-таки причина заключалась не в этом. Каждым нервом, каждой клеткой своего тела я ощущала, что жалкая горстка настырных соглядатаев отвлекла меня от главных вопросов: правильно ли будет сказать любимому человеку, что его обманывают? Правильно ли будет отказаться от блестящей карьеры и переехать в Тулан? (О чем я? С ума сошла?)
Рассмотри проблему со всех сторон. Не звони Стивену. Позвони его женушке. Позвони миссис Б. Скажи, что тебе все известно.
Нет, позвони ей анонимно — или пусть кто-нибудь другой позвонит, чтобы она знала: кто-то в курсе ее интрижки. Доведи дело до конца. Может, она во всем ему признается (ну да, и тут Стивен, прослезившись, ее простит, и тогда можно голову дать на отсечение, что совместно пережитые трудности, как говорится, лишь укрепят их брак).
Я себе это прекрасно представляла.
А может статься, она от него уйдет. Это я тоже могла себе представить. Заберет детей и уйдет, оставив несчастного, безутешного соломенного вдовца совсем одного, без всякой поддержки… (ой, погодите! а кто это там, на заднем плане? Да, это она самая, привлекательная блондинка тридцати восьми лет — на вид, разумеется, моложе — с шотландско-калифорнийским выговором!)
Что, девушке уже и помечтать нельзя?
Проклятье, ни до чего не додумалась, а сон пропал. Устала, но уже не заснуть.
В очередной раз я ощупью нашла фонарик. Включила, обшарила лучом комнату, чтобы сориентироваться, и тотчас же выключила. Натянув носки, штаны и свитер, я накрылась с головой. Под одеялом терпко и уютно пахло моим телом и духами. Я сделала несколько глубоких вдохов, выскочила из постели и расправила простыни.
На ощупь добралась до окна. Отдернув тяжелые стеганые шторы, открыла скрипучие деревянные ставни и распахнула створки из мутного стекла.
Ночь была безлунной и безоблачной. Городские крыши, долина реки, сгрудившиеся холмы и горный массив освещались звездами, которые находились на восемь с половиной тысяч футов ближе к земле, чем я привыкла. Других источников света в округе не было. Откуда-то издалека доносился едва слышный собачий лай.
Ветерок хлынул в комнату подобно струе холодной воды. Я спрятала ладони под мышками (и почему-то вспомнила, что в детстве мы называли подмышки «мышками»), наклонилась вперед и высунула голову из окна. Тут у меня просто захватило дух при виде снежно-скалистой бездны в неярком звездном сиянии.
Я стояла у окна, пока не продрогла, а потом, закрыв окоченевшими пальцами створки, ставни и шторы, легла обратно в постель, укрывшись с головой, чтобы согреться.
Меня бил озноб и удручала темнота. Столица — и ни одного огонька.
Некоторое время тому назад Томми Чолонгаи дал мне диск с закодированной информацией о планах «Бизнеса» в Тулане. Мы собирались проложить еще одну трассу в Индию, по которой можно было бы ездить круглый год, а также открыть университет и современную, хорошо оснащенную больницу в Туне, школы и амбулатории в областных центрах. В наши планы также входило построить плотину в горах за Туном, чтобы получать электроэнергию и защищать от наводнения каменистую долину, которую я видела с взлетной полосы, и вдобавок изменить русло реки, чтобы расширить аэропорт и принимать реактивные самолеты. Большие реактивные самолеты.
Гидроэлектростанция, как отмечалось в планах, сможет производить гораздо больше электроэнергии, чем необходимо городу; избыток энергии целесообразно использовать для питания гигантских насосов, которые будут нагнетать специально приготовленный соляной раствор в огромный резервуар, спроектированный в скале над плотиной. Предполагалось, что зимой, когда основная гидроэлектростанция не работает, эта незамерзающая соленая вода будет подаваться через дополнительные турбины на другую плотину, и таким образом город будет снабжаться электроэнергией круглый год. Везде, где это возможно, линии электропередачи будут проложены под землей, чтобы столбы и провода не портили ландшафт.
Далее предполагалось соединить столицу с крупными городами системой асфальтированных дорог, обеспечить уличное освещение, построить водоочистные сооружения, водосток и канализацию — сначала в Туне, а затем и в других регионах.
Обычную проводную и УКВ-телефонию планировалось заменить спутниковой связью. Телефон должен был появиться в каждой деревне, у каждого представителя власти. Вхождение Тулана в зону действия наших спутников обеспечивало всем желающим доступ к Интернету и каналам спутникового телевидения.