— По-моему, счет один — один, согласна? — Он повернулся, чтобы видеть меня через ветровое стекло. — Будет тебе, Катрин. Если ты обиделась, что я положил тебе руку на коленку, так давай про это забудем. Не понимаю, что ты заладила насчет «Сайлекса», телефонных линий и прочего, но давай, по крайней мере, обсудим это по-взрослому. Ты же ведешь себя как ребенок. Ну-ка, пусти меня в машину.
— Что там на самом деле происходило, Адриан? Это была дилерская? Правильно? Для этого понадобилась потайная комната?
— Катрин, если ты не прекратишь эту ерунду, мне придется просто… — Он похлопал по нагрудному карману, но его телефон лежал в машине с подключенной гарнитурой «хэндс-фри». Он улыбнулся и развел руками. — Ну, наверно, дождусь какой-нибудь машины и попрошу водителя остановиться. Швейцарской полиции, Катрин, все это не понравится.
— Адриан, ты приложил руку к тому, что случилось с Майком Дэниелсом, или Колин Уокер сам все это проделал? Конечно, с помощью дантиста и проститутки.
Он уставился на меня с открытым ртом. Потом рот все-таки закрыл.
— Неплохо придумано — таким способом послать номер мистеру Синидзаги. Что это за цифры — банковский код? Номер счета? Наверно, мистер Хейзлтон сам такое придумал, да? Он у нас большой любитель головоломок, циферок и прочего дерьма. Он тебе когда-нибудь говорил, что на пальцах можно считать до тысячи и даже больше? А используя чьи-нибудь зубы и двоичный код, можно до двух миллионов считать, а то и передавать десятизначные числа.
Он рывком бросился к пассажирской дверце и стал дергать ручку.
— Я до тебя доберусь, гадина! Чертова сука, думаешь, ты самая умная? Сейчас же меня впусти! Открой дверцу, или я этот верх своими руками оторву!
— А твой швейцарский армейский нож остался в бардачке, так же как и запасные ключи, Адри. Кстати, Адри, какой, ты говорил, здесь предел оборотов? Пять тысяч, да? — На этот раз я не только нажала на педаль газа, но и задержала на ней ногу. Стрелка счетчика оборотов взлетела сначала до шести, потом до семи тысяч. Красная линия проходила под восемью с половиной тысячами, но последнее деление на счетчике соответствовало десятке. Мотор взвизгнул, звук был — просто чудо: металлический, яростный, душераздирающий; он отразился эхом во всех близлежащих горах и, вполне вероятно, превысил максимально дозволенный уровень громкости нескольких швейцарских кантонов.
— С ума сошла? — заорал Пуденхаут. — Прекрати!
Я опять нажала на газ; двигатель снова отозвался тем же сказочным звуком.
— Ты не поверишь, Адриан: на этот раз удалось дойти до восьми тысяч. Почти до красной отметки.
Теперь я буквально вдавила педаль в пол. Рев был сокрушительный, всепоглощающий, неистовый, как будто мне в ухо разом зарычал десяток львов. Стрелка счетчика оборотов скользнула по красной цифре, потом глухо упала, показывая холостой ход.
— Вот мы и дошли до красной отметки, Адриан. Это очень вредно для машины.
— Чтоб ты сдохла! Отвали, мать твою! Ну, сволочь! Тачка-то при чем — это ж просто железо! Ах ты, сука! — Он чуть не плакал. Развернувшись на каблуках, он ссутулился и заковылял к дороге. Я подождала, пока он дойдет до шоссе, потом опять вдавила педаль газа и подержала ее так пару секунд. Машина содрогнулась, мотор взвыл, словно в предсмертной агонии. Тому, кто любит железки, нелегко на такое решиться, поэтому я не испытывала ни малейшего удовольствия, но другого средства для достижения цели у меня не было, и, в конце концов, наш Адриан рассудил здраво: это ж просто железо. Даже если оно стонет, страдает все равно он. Пуденхаут вздрогнул, услышав этот звук, стремительно развернулся и кинулся обратно. Он заколотил кулаками по складному верху.
— Не смей! Не смей! Это моя машина! Прекрати!
— Адриан, ты никакого запаха не чувствуешь? Похоже, масло горит, тебе не кажется? Ой, смотри, тут красная лампочка зажглась. Это не к добру. — Стрелка опять метнулась вверх. Раздался оглушительный рев, металлический и резкий. — Тебе не показалось, что теперь звук немножко другой? По-моему, совсем другой. В нем как-то больше металлического. Ты согласен? Вот, послушай…
— Не смей! Не смей!
— Тебе, Адриан, лучше ответить на мои вопросы, а то мне скоро все это надоест и я просто буду держать ногу на газе, пока эта дурь не сдохнет.
— Сука драная!
— Ох, что сейчас будет, Адриан.
— Ладно! Что тебе надо?
— Извини? — переспросила я.
Я нажала на кнопку, управляющую окном, и опустила стекло примерно на сантиметр. Пуденхаут сунул пальцы в щель и стал давить на стекло сверху. Я опять ткнула кнопку, и окно стало подниматься. Его пальцы оказались зажаты между верхней кромкой стекла и обтянутой тканью рамкой складного верха. Он взвыл.
— Вот незадача, — сказала я. — Мне казалось, в современной машине пальцы прищемить нельзя. Я думала, на всех машинах стоит какой-то датчик или что-то в этом роде, чтобы так вот не получалось.
Пуденхаут безуспешно пытался высвободить пальцы.
— Чертова стерва! Больно!
— Что скажешь, Адриан? Производители «феррари» считают ниже своего достоинства ставить на свою машину это устройство для хлюпиков, или оно просто сломалось? Ума не приложу. Вот интересно, «фиат» в этом смысле надежнее или нет? Ладно, это к делу не относится. Сейчас опять будет красная отметка, Адри. — Еще одно движение стрелки, и скрежещущий, стонущий рев мотора.
— Ладно!
— Ты о чем? — Я взяла телефон и посмотрела на экран.
— Ладно! Черт, да отпусти же!
— Извини, Адриан, не слышу. Что ты сказал? — Набрав несколько цифр, я поднесла трубку к уху, потом набрала следующие цифры.
— Я сказал: ладно! Ты что, оглохла? Ладно!
— Что? — Я еще понажимала на кнопки. Потом поднесла телефон к окну. — Адриан, тебе придется это повторить.
— Это была дилерская!
— На «Сайлексе»?
— Да! Ну и что? Черт, мы ведь и потерять на этом могли!
— Вложенный вами капитал одинаково вероятно мог окупиться или не окупиться, — согласилась я.
— Да какая разница? Все закончилось. Мы отправили деньги Синидзаги! Это он так решил! Дэниелc изнасиловал его дочь; этот козел еще легко отделался! И вообще, кому какое дело? Отпусти меня! Черт! Пальцы больно!
— А для чего все это, Адриан? — спросила я, все еще держа телефон у окна. — Для чего деньги? Что Синидзаги будет с ними делать?
— Откуда я знаю!
— Плохой ответ, Адриан. Так недолго потерять совершенно новый двигатель. — Я нажала на газ. Звук вышел чудовищный и уже на самом деле свидетельствовал о поломке. Мне показалось, что в зеркале заднего вида я заметила облачко зловещего серо-голубого дыма.
— Да не знаю я, мать твою! Что-то там с Фенуа-Уа, но он мне не говорил! Гадина! Ты мне пальцы сломаешь!