При этих похвалах Чьомба затихла и только продолжала болтать ногами в бассейне, разгоняя рыб.
– Я полагаю, что сначала ты должна была поздороваться с господином послом Кэйбом Ишлоером, – напомнила девочке Эстрей. – Ты стала слишком развязной.
Девочка театрально вздохнула, встала на дно бассейна в воду, протянула ручку и дотронулась до массивной конечности Кэйба.
– Рада представиться: Синтриерса Чьомба Лассилс, дама Палакоуп. – Она низко поклонилась. – Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно, – склонил голову Кэйб. – А вы, Чьомба?
– Как ей вздумается, – ответила за девочку Эстрей, и та выкатила глаза.
– Если я не ошибаюсь, ваше раннее развитие все же еще не дает права на упоминание среднего имени.
Девочка хитро улыбнулась, и Кэйб вдруг подумал, что, наверное, употребил слишком витиеватую форму выражения.
– Ей просто очень этого хочется, – прищурилась Эстрей. Чьомба задрала носик и широко улыбнулась Кэйбу:
– А у вас есть дети, господин посол?
– К сожалению, нет.
– И вы здесь совсем один?
– Да, увы.
– И вам не грустно?
– Чьомба! – предостерегающе воскликнула Эстрей.
– Все в порядке. Нет, мне не грустно, Чьомба. У меня много знакомых и много дел.
– А что вы делаете?
– Изучаю, занимаюсь, отправляю репортажи.
– Что, о нас?
– Да. Много лет назад я решил попытаться понять людей и таким образом, возможно, универсум в целом, – Кэйб медленно развел руками и постарался улыбнуться. – Попытки мои продолжаются до сих пор. Я пишу статьи, эссе, немного стихов и прозу и отсылаю их к себе домой, стараясь в силу своих способностей объяснить Цивилизацию и ее народ как можно полнее. Конечно, формально наши сообщества и так все друг про друга знают, но иногда этого мало для понимания, нужно чувство, субъективная интерпретация. И своими работами я стараюсь обеспечить именно это личное прикосновение, понимание.
– И вам не странно жить в нашем окружении?
– Все это начинает быть утомительным, – вмешалась Эстрей. – Скажите ей об этом, господин посол.
– Да нет, все нормально. Да, Чьомба, порой странно, порой непонятно, порой даже горько. Но всегда это открытие и награда.
– Но ведь мы совсем другие. У нас только две ноги, а у вас три. А других хомомданов вы избегаете?
– Только одного.
– Кого же это?
– Того, кого я любил. К несчастью, она не отвечала мне взаимностью.
– И поэтому вы отправились сюда?
– Чьомба!
– Может быть, и поэтому, Чьомба. Расстояние и новые впечатления – прекрасные врачи. По крайней мере, здесь, окруженный людьми, я никогда не встречусь с тем, кто обманет мои ожидания. Я не встречусь с нею.
– У-у-у… Вы, видно, очень сильно ее любили.
– Должно быть.
– А вот и мы, – послышался голос аватара. На изгибе экрана появился цилиндрик «Сопротивления» и быстро заскользил в темноте. Скоро стали угадываться сложные защитные поля корабля, которые окружали его, словно облачка газа, и судно плыло в них, как большая лодка в туманном озере.
Встречающее судно подплыло к аккомодационному люку в передней части бывшего боевого корабля, где контуры обозначились восьмиугольником маленьких огней. Оба судна состыковались совершенно бесшумно, и Кэйб, специально смотревший на бассейн, заметил, что вода в нем даже не шелохнулась. Первым перешел на другой корабль аватар, за ним дрон, паривший на уровне плеч.
– Высуши ноги, – приказала Эстрей племяннице.
– Зачем?
Но туг дверной проем открылся, явив украшенный растениями вестибюль и высокого челгрианца, одетого в официальный серый плащ священника. За ним стелилось нечто, похожее на длинный шлейф, несущий два модных чемодана.
– Майор Квилан, – обратился к нему сереброкожий аватар, быстро подходя ближе и кланяясь. – Я представлю Хаба Мэйсака. Мы приветствуем вас.
– Благодарю, – негромко ответил челгрианец, и Кэйб почувствовал терпкий запах.
Представление прошло нормально. Челгрианец казался учтивым, но скрытным. По-мариански он говорил ничем не хуже, чем Циллер, с тем же акцентом, что и Циллер. Он явно предпочитал всегда выучивать язык, чем пользоваться услугами переводящего устройства.
Последней представлялась Чьомба, которая снова повторила свое полное имя, сунула руку в карман и подарила челгрианцу маленький букетик цветов.
– Это из нашего сада, – объяснила она. – Извините, что они немного помялись, но это потому, что они лежали в кармане. И не беспокойтесь, они совсем-совсем немного грязные. А хотите посмотреть рыбок?
– Майор, мы так рады тому, что вы нашли возможность посетить нас, – запел Терсоно, проплывая как раз между челгрианцем и девочкой. – Итак, когда я утверждаю, что ваш визит для нас высокая честь, то говорю это не только от имени присутствующих, но и от имени всех жителей Орбиты Мэйсак.
Кэйб вдруг подумал, что именно сейчас этому майору надо было упомянуть и про Циллера, дабы подчеркнуть свою учтивость, но тот только улыбнулся.
Чьомба во все глаза глядела на дрона, который, загоревшись синим, облетел гостя, вежливо, но молча склонившего голову в сторону девочки.
Чемоданы тем временем перенесли на корабль, двери закрылись, и все снова оказались в комнате-экране.
– А теперь мы не только приветствуем вас, но и сообщаем, что полностью находимся в вашем распоряжении во время вашего визита, сколь бы он ни продолжался, – заливался дрон.
– Не нужно. У меня есть свой штат.
– Ну что вы! Но я, конечно, не имел в виду ребенка. Скажите, как прошел ваш вояж? Удовлетворительно, я надеюсь?
– Вполне.
– Прошу вас, садитесь.
Все расселись по кушеткам, судно отправилось в обратный путь. Чьомба снова опустила ноги в воду. Сзади нее на экране «Сопротивление создает характер» сделало финальный разворот и исчезло.
Кэйба потрясла разница между Квиланом и Циллером. Это были единственные челгрианцы, которых он видел лицом к лицу, хотя он немало времени посвятил изучению этой расы с того времени, как Терсоно обратился к нему на барже «Уединение». Он понял, что этот майор моложе композитора, и выглядит собранней и худей. Его коричневый мех был более ухожен, а фигура значительно мускулистей.
Но при этом он выглядел значительно более усталым, и какая-то темная печаль складка залегла между больших черных глаз от широкого носа. Впрочем, удивительного в этом не было ничего – Кэйб уже достаточно знал о майоре Квилане.