В конце концов поступило сообщение от стационарного поста возле дома Джордана.
22:25. Кэтрин Блэйк подошла к двери Джордана. Кэтрин Блэйк нажимает кнопку звонка.
Последнюю фразу можно было и не передавать, поскольку дом Джордана был настолько напичкан проводами и микрофонами, что звонок в дверь, переданный в оперативную комнату, прозвучал здесь едва ли не громче сирены воздушной тревоги.
* * *
Вайкери слушал, закрыв глаза. Голоса звучали то громче, то тише по мере того, как Джордан и Кэтрин переходили из комнаты в комнату, от одного микрофона к следующему. Банальности, которыми они обменивались, напоминали Вайкери диалоги в каком-нибудь из романов Алисы Симпсон: «Тебе добавить капельку джина?», «Нет, этого достаточно», «Хочешь перекусить? Ты, наверно, голодна», «Нет, я недавно поела. Зато я очень хочу кое-чего другого, и чем скорее, тем лучше».
Он слышал звуки поцелуев. Пытался уловить в ее голосе фальшивые нотки. В доме на противоположной стороне улицы ждала группа офицеров. В том случае, если он решит, что события пошли не так, как надо, они могли в любой момент арестовать ее. Он слышал, как она говорила, что очень любит его, и почему-то думал об Элен. Потом разговор прекратился. Звякнул стакан. Зашумела вода в кране. Прозвучали шаги по лестнице. Тишина — они миновали небольшой промежуток, не прикрытый ни одним из микрофонов. Поскрипывание кровати Джордана под тяжестью двух тел. Шорох сбрасываемой одежды. Шепот. Вайкери решил, что услышал вполне достаточно.
— Я иду наверх, — сказал он, обратившись к Гарри. — Сообщите мне, когда она сделает следующий ход.
* * *
Первым это услышал Клайв Роач, а потом Джинджер Брэдшоу. Гарри устроился на кушетке и заснул, перебросив длинные ноги через подлокотник. Роач протянул ногу и пнул Далтона по подошве ботинка. Гарри резко вскочил, не говоря ни слова, прислушался и взбежал вверх по лестнице. Дверь в библиотеку он чуть не вышиб. Вайкери доставил сюда из штаб-квартиры МИ-5 свою любимую раскладушку и сейчас спал, оставив по своей привычке лампу светить прямо себе в лицо. Гарри наклонился и потряс его за плечо. Вайкери открыл глаза и сразу же взглянул на часы: 2:45. Не задавая вопросов, он спустился вслед за Гарри в оперативную комнату. Он в свое время немало экспериментировал с трофейными немецкими фотокамерами и сейчас сразу же узнал звук. Кэтрин Блэйк закрылась в кабинете Джордана и поспешно фотографировала первую партию материалов операции «Литавры». Через минуту щелканье затвора прекратилось. Вайкери услышал шелест складываемых бумаг и звук закрывавшейся двери сейфа. Потом щелкнул выключатель, и Кэтрин Блейк направилась обратно в спальню.
Лондон
— Что ж, вот и герой дня! — провозгласил Бутби, распахивая заднюю дверь своего «Хамбера». — Садитесь, Альфред, пока вы не успели замерзнуть до смерти. Я только что закончил доклад в Двадцатом комитете. Как и следовало ожидать, они были потрясены. Попросили меня передать вам их поздравления. Итак, Альфред, поздравляю.
— Благодарю вас, — ответил Вайкери, думая о том, что только что услышал от начальника. Когда, интересно, он мог успеть побывать в Двадцатом комитете? Было всего лишь семь утра. С неба сыпался поразительно холодный дождь, Лондон все еще прятался в унылой полутьме зимнего рассвета. Автомобиль тронулся с места и покатил по тихой улице с мерцавшим от воды асфальтом. Вайкери расслабленно обмяк на сиденье, откинул голову назад и на мгновение закрыл глаза. Он был измотан до крайнего предела. От усталости он лишь с трудом заставлял себя шевелиться. Усталость сдавливала ему грудь, как хулиган со школьного двора, испытывающий удовольствие от того, что младшие школьники беспомощно плачут в его невыносимых объятиях. Услышав через динамики звуки, с которыми Кэтрин Блэйк фотографировала подготовленные для нее в ходе операции «Литавры» документы, он больше не заснул. Он так и не смог понять, что помешало ему спать: то ли волнение от того, что он столь умело обманул врага, то ли отвращение к средствам, к которым ему пришлось прибегнуть, чтобы это сделать?
Вайкери открыл глаза. Машина мчалась на восток, через однообразный георгианский пейзаж Белгравии, миновала угол Гайд-парка, затем проехала по Парк-лейн и Бейсуотер-род. Улицы были все еще пустынными: попадались лишь отдельные такси да проехали два-три грузовика. По тротуарам спешили редкие пешеходы; Вайкери почему-то показалось, что у них у всех такой вид, будто они чудом выжили во время эпидемии и теперь спешат вырваться из охваченного чумой района.
— Интересно, куда мы едем? — спросил Вайкери, снова закрыв глаза.
— Помните, я говорил вам, что Двадцатый комитет рассматривал возможность использования некоторых других наших акций «двойного креста» для повышения достоверности «Литавров»?
— Помню, — ответил Вайкери. Он также помнил, что был совершенно ошеломлен той быстротой, с которой было достигнуто это решение. Двадцатый комитет получил печальную известность своим воинствующим бюрократизмом. Каждый текст, используемый в «двойном кресте», должен был получить одобрение Двадцатого комитета, и лишь после этого его можно было отправлять немцам при посредстве включенных в работу агентов. Вайкери иной раз приходилось ждать по нескольку дней, прежде чем комитет давал санкцию на ту информацию, которую он отправлял по «двойному кресту» руками Бекера. Что же могло заставить их шевелиться с такой невероятной скоростью?
Но сейчас он чувствовал себя настолько усталым, что не мог заставить свой мозг продуктивно работать в поисках возможных ответов на этот вопрос. Он снова закрыл глаза.
— Куда мы едем?
— В Восточный Лондон. Если говорить еще точнее, то в Хокстон.
Вайкери чуть-чуть приоткрыл глаза, а потом снова позволил векам сомкнуться.
— Если нам нужно в Восточный Лондон, то почему мы едем на запад по Бейсуотер-род?
— Чтобы убедиться, что нас не сопровождают представители какой-нибудь другой службы, хоть дружественной, хоть враждебной.
— А кому может прийти в голову следить за нами, сэр Бэзил? Американцам?
— Вообще-то, Альфред, меня больше тревожат русские.
Вайкери приподнял голову, медленно повернул ее к Бутби, но тут же снова уронил на кожаную спинку сиденья.
— Я попросил бы вас пояснить мне это замечание, но я слишком утомлен.
— Через несколько минут вам все станет ясно.
— А там будет кофе?
Бутби громко захихикал:
— Что-что, а это я вам могу гарантировать.
— Очень хорошо. Вы не будете возражать, если я воспользуюсь случаем и вздремну несколько минут?
Ответа Бутби Вайкери уже не слышал, так как сразу же погрузился в сон.
* * *
Автомобиль резко затормозил и остановился. Вайкери, погруженный в чуткий сон, почувствовал, как его голова мотнулась вперед, а потом снова откинулась назад. Он услышал металлический звук открывающегося замка дверцы, почувствовал, как его лицо обдало холодным воздухом, и внезапно проснулся, сразу сообразив, где находится. И все же, поглядев налево, он не без удивления увидел сидевшего рядом с собой Бутби. После этого он взглянул на часы. О боже, почти восемь часов! Они целый час колесили по лондонским улицам. Шея болела от неудобной позы — все это время он просидел неподвижно, уткнувшись подбородком в грудь. Пульсирующая головная боль извещала, что ему срочно необходимы хорошие дозы кофеина и никотина. Он схватился за подлокотник, привел свое тело в нормальное сидячее положение и выглянул в окно: да, Восточный Лондон, Хокстон, уродливая улица из тесно прижавшихся один к другому домов, вместе очень похожих на фасад старой фабрики, переживающей трудные времена. Другая сторона улицы перенесла сильную бомбежку — отдельные покосившиеся дома, торчавшие среди груд щебня, походили на обломки гнилых зубов во рту старого бродяги.