Джордан появился из главного входа ГШСЭС в 12:35. Он пересек площадь с портфелем, прикрепленным к запястью, и исчез в другой двери. На сей раз его отсутствие продолжалось десять минут. Вышел он уже без портфеля. С Гросвенор-сквер он пошел по Саут-Аудли-стрит, с Саут-Аудли-стрит свернул на Керзон-стрит. Во время этого перехода его осторожно «вели» трое лучших наблюдателей отдела: Клайв Роач, Тони Блэр и Леонард Ривз. Ни один из них не заметил никаких признаков того, что за Джорданом вел наблюдение кто-то другой, кроме них.
В 12:55 Джордан подошел к входу в «Мирабеллу» и остановился подождать свою спутницу у дверей, как ему посоветовал сделать Вайкери. Ровно в час к ресторану подъехало такси, из которого вышла высокая, очень привлекательная женщина.
Джинджер Брэдшоу, лучший фотограф отдела наружного наблюдения, уже давно стоял, скрючившись за припаркованным на противоположной стороне улицы фургоном. Когда Кэтрин Блэйк взяла Питера Джордана за руку и поцеловала в щеку, он с молниеносной быстротой сделал шесть снимков. Пленка была тут же доставлена на Вест-Хэлкин-стрит, и к тому времени, когда любовники закончили ленч, перед Вайкери уже лежала стопка фотографий.
* * *
Когда все закончилось, Блэр скажет, что промах допустил он. Ривз будет возражать: нет, это его вина. Роач, как руководитель группы, возьмет вину на себя. Все трое сойдутся лишь в одном: она была намного лучше всех остальных немецких агентов, за которыми им когда-либо доводилось следить. И, если бы они допустили ошибку иного рода, подойдя к ней слишком близко, то, конечно, она тут же заметила бы их.
Выйдя из «Мирабеллы», Кэтрин и Питер вместе дошли до Гросвенор-сквер, остановились на юго-западном углу площади и говорили еще две минуты. Джинджер Брэдшоу еще несколько раз сфотографировал их, запечатлев, в частности, мимолетный прощальный поцелуй. Когда Джордан ушел, Кэтрин остановила такси. Блэр, Роач и Ривз вскочили в фургон группы наблюдения и поехали следом за такси на восток по Риджент-стрит. Вскоре такси свернуло на север по Оксфорд-стрит. Там Кэтрин расплатилась с шофером и вышла.
Позже Роач отзовется о ее прогулке по Оксфорд-стрит как о лучшей демонстрации мастерства уличной работы, какую ему когда-либо доводилось видеть. Она останавливалась, самое меньшее, перед полудюжиной витрин магазинов. Она дважды делала, как это называют охотники, вздвойку — быстро возвращалась на несколько десятков шагов назад, — причем однажды проделала это настолько быстро, что Блэру пришлось нырнуть в кафе, чтобы не столкнуться с нею лицом к лицу. На Тоттенхэм-корт-род она спустилась в метрополитен и купила билет до Ватерлоо. Роачу и Ривзу удалось успеть на тот же поезд — Роач оказался в одном вагоне с нею на расстоянии в двадцать футов, а Ривз в следующем. Когда на станции Лестер-сквер двери открылись, она стояла неподвижно, как будто намеревалась ехать дальше, но в последний момент внезапно выскочила на платформу. Чтобы успеть за нею, Роачу пришлось раздвинуть уже закрывавшиеся двери. Ривз застрял в битком набитом вагоне и ничем помочь не мог.
Она влилась в толпу на лестнице, и Роач на мгновение потерял ее из виду. А Кэтрин поднялась на улицу, быстро пересекла Черинг-Кросс-род и вновь спустилась в метро.
Роач был уверен, что видел, как его подопечная входила в стоявший на остановке автобус, но, увы, ему пришлось весь остаток дня ругать себя за эту дурацкую ошибку. Он перебежал через дорогу и вскочил в автобус, когда тот уже отъезжал от тротуара. Через десять секунд ему стало ясно, что он гнался совсем не за той женщиной. Он вышел из автобуса на следующей остановке и из ближайшего телефона-автомата позвонил Вайкери на Вест-Хэлкин-стрит, чтобы сказать ему, что они допустили промашку.
* * *
— Клайв Роач никогда еще не упускал немецких агентов, — сказал Бутби, когда, сидя вечером в своем кабинете, прочитал, по своему обыкновению без очков, полученный рапорт. Взглянув в упор на Вайкери, он добавил: — Этот человек способен выследить комара, пролетающего через Хэмпстед-Хит.
— Он лучший у нас. Просто она чертовски хорошо подготовлена.
— Посудите сами: такси, длинная прогулка пешком, чтобы проверить, нет ли «хвоста», и уже после всего этого она спускается в метро, где покупает билет до одной станции, а сама выходит на другой.
— Она чрезвычайно осторожна. Именно поэтому нам не удалось засечь ее раньше.
— Есть и другое объяснение, Альфред. Возможно, она заметила «хвост».
— Я знаю. Я подумал о такой возможности.
— А если так, то значит, вся операция провалилась, даже не начавшись. — Бутби с силой постучал пальцем по тонкому металлическому портфелю, в котором находилась первая партия материалов по операции «Литавры». — Если она знает, что находится под наблюдением, то мы можем преспокойно опубликовать весь план вторжения в «Дэйли мэйл» под огромной шапкой. Немцы узнают, что их водят за нос. И если они узнают это, то сразу поймут, что наши намерения прямо противоположны тому, что мы им пытаемся внушить.
— Роач убежден, что она не видела его.
— Где она сейчас находится?
— Дома, в своей квартире.
— Когда она должна встретиться с Джорданом?
— В десять вечера у него дома. Он сказал ей, что будет сегодня работать допоздна.
— Какие впечатления у Джордана?
— Он сказал, что не заметил никакой перемены в ее поведении, ни малейших признаков нервозности или напряжения. — Вайкери сделал паузу. — Он очень хорош, наш коммандер Джордан, чрезвычайно хорош. Если бы он не был таким превосходным инженером, то из него можно было бы сделать шпиона высшего класса.
Бутби снова постучал по металлическому портфелю своим толстым указательным пальцем.
— Если она заметила «хвост», то почему сидит дома? Почему не удирает со всех ног куда подальше?
— Возможно, она хочет посмотреть, что лежит в этом портфеле, — ответил Вайкери.
— Пока еще не слишком поздно, Альфред. Нам вовсе не обязательно затевать всю эту игру. Мы можем арестовать ее через несколько минут, а потом спокойно подумать о каком-нибудь другом способе исправить положение.
— Я думаю, что это было бы ошибкой. Мы не знаем других агентов, входящих в эту сеть. Не знаем, каким способом они сообщаются с Берлином.
Бутби в очередной раз побарабанил по крышке портфеля:
— Вы даже не спросили, Альфред, что лежит в этом портфеле.
— Мне не хотелось выслушивать очередную лекцию о сверчках.
— Простите?
— О том, что всякий сверчок должен знать свой шесток.
Бутби усмехнулся.
— Я вами доволен, вы понемногу учитесь. Вам нет необходимости это знать, но поскольку блестящая идея принадлежит вам, то я кое-что расскажу. Двадцатый комитет хочет убедить немцев в том, что «Шелковица» представляет собой плавучий зенитный комплекс и предназначена для Кале. На «Фениксах» уже есть помещения для команды, на них действительно установлены зенитные батареи, так что все выглядит довольно убедительно. Пришлось лишь немного подправить чертежи.