– Погоди-ка, – остановил его человек в штатском и вернулся к заинтересовавшему его вопросу: – А что ты там про доллары говорил? Чтоб купить, мол, да?
– Ну конечно! – воскликнул Ферапонькин, удивляясь непонятливости собеседника.
– А где? – мягко и нежно осведомился майор, глядя на Ферапонькина с охотничьим азартом.
– Да в любом обменном пункте!
Только тут Ферапонькин вспомнил, в каком году он пребывает в настоящий момент, и сказал С досадой:
– Ах, я совсем забыл!
Не было еще никаких обменных пунктов. И за валюту сажали. Он тотчас получил этому подтверждение.
– Да он еще и валютчик! – сказал обрадованно милицейский капитан. – Расстрельная статья, товарищ майор госбезопасности?
Про расстрельную статью – это была деминская импровизация. Тут он хватил через край. Я готов был убить его за это. И без того несчастного Михаила Петровича затерроризировали едва ли не до потери рассудка. Я уже хотел выйти из своего укрытия и спасти Ферапонькина, но артист, играющий гэбиста, сориентировался в обстановке сам.
– Идите, товарищ капитан! – распорядился он. – Вызывайте машину!
Я понял, что он выпроваживает жестокосердного Демина, и мысленно ему поаплодировал за это. Но Демин не был бы Деминым, если бы ушел просто так.
– Куда его повезем? – озабоченно осведомился он и кивнул на Ферапонькина. – К нам в отделение или прямиком в КГБ?
– В отделение, – проявил милосердие майор госбезопасности.
Демин ушел. Ферапонькин сидел, вцепившись руками в стул, и с ужасом смотрел на гэбиста.
– Напрасно вы вот так, – мягко и даже будто с участием сказал майор.
Теперь они были одни, и он мог себе позволить не проявлять служебного рвения.
– Я говорил правду, – прошептал Ферапонькин. – Верьте мне.
– И про КПСС – тоже? – осведомился гэбист и почему-то оглянулся на дверь.
– Да.
Ферапонькин вдруг словно что-то вспомнил – вскинулся и горячо заговорил:
– Ведь все можно исправить! Сделать так, чтобы все пошло по-другому! Если вы сейчас же доложите своему начальству, что Горбачев – предатель…
– Это какой Горбачев? – нахмурился майор, вспоминая.
– Горбачев? Он будет генсеком! И если его разоблачить прямо сейчас, то не будет ничего – ни перестройки, ни…
Михаил Петрович захлебнулся. Я видел его глаза и в тех глазах – ужас и восторг. Он вдруг осознал, что вот сейчас, в этот самый момент, у него есть шанс, которого нет ни у кого и никогда, возможно, уже не будет. Можно, оказывается, вмешаться в ход истории, подправить в ней совсем немножко, и дальше все уже пойдет по-другому. Я только сейчас понял, какой изумительный материал мы снимаем. Достаточно было взглянуть на лицо нашего героя и представить, что это увидят миллионы телезрителей, чтобы понять: вот он, настоящий успех! Сюжет-сенсация. Мы покажем человека, поверившего в возможность изменить ход истории. Никто никогда такого не показывал. Мы сделаем это первыми.
Вернулся Демин. Доложил:
– Машина прибыла, товарищ майор!
– Ну что, пойдем? – сказал гэбист Ферапонькину.
Тот поднялся со стула и, с видимым усилием передвигая ноги, направился к двери. Демин пошел впереди, за ним наш герой, и замыкал шествие человек в штатском. Они миновали полутемный коридор, затем торговый зал, теперь почему-то пустынный, и вышли на улицу. На Ферапонькине лица не было, он шел пошатываясь, не надеясь уже ни на что, а ему следовало бы поднять голову и осмотреться по сторонам – он увидел бы много интересного, ручаюсь. В конце концов это произошло. Они втроем стояли у обочины дороги, по которой неслись машины, но Ферапонькин вдруг обнаружил, что его почему-то не запихивают в «воронок», да и самого «воронка», собственно, нет. Немало удивленный этим, он поднял наконец голову и увидел то, что его окружало. Прямо перед ним, через дорогу, светилась вывеска с надписью «Обмен валют». Чуть левее на огромном щите вместо ожидаемого портрета генсека улыбчивый парень рекламировал жевательную резинку. Чисто вымытые витрины магазинов были забиты товарами, и манекены в тех витринах невозможно было отличить от живых людей. А в двадцати метрах правее коммерческий киоск поражал воображение разноцветьем бутылочных этикеток.
Потрясенный Михаил Петрович обернулся, чтобы увидеть лица своих мучителей, но вместо них обнаружил видеооператоров, которые обступили его и, уже не таясь, вели съемку.
И еще, по традиции программы, должен был появиться я. Я и появился – шел по тротуару, держа в руке микрофон и улыбаясь Ферапонькину. А вокруг уже собрались любопытные. Меня узнали, раздались аплодисменты. Теперь и Ферапонькин осознал, что все самое страшное для него уже позади.
– Вот так, – сказал я. – В нашей жизни случается, что мы мечтаем об одном, а когда наступает желанный миг, все оборачивается совсем иначе. – И протянул микрофон Ферапонькину. – А что вы думаете по этому поводу?
– Черт бы вас всех побрал! – с блуждающей счастливой улыбкой пробормотал он. – Я же из-за вас чуть не…
Дальше в нашей программе будет идти звук «пи-и-и», которым мы всегда перекрываем не слишком целомудренные выражения.
Я одобрительно похлопал Ферапонькина по плечу. А к нам уже вели его сестру, которая и прислала письмо на телевидение. Пора было раскрывать карты, чтобы наш герой, придя в себя, не надумал обижаться на нас понапрасну. Подвох со стороны родных или близких почему-то всеми воспринимался менее болезненно.
Операторы уже прекратили съемку. Представлялось, что все закончилось. Но сюрприз поджидал нас впереди.
Любопытствующие зрители как раз аплодировали нам, а я махал им рукой и улыбался, как настоящая телезвезда, когда кто-то тронул меня сзади за рукав.
Это был Орехов. Его ребята, которых сегодня было не меньше полудюжины, предусмотрительно взяли меня под руки.
– Ну что? – спросил Орехов, и у него сейчас было очень нехорошее лицо. – Отбегался?
Кто-то уже нес наручники. Не было никакой возможности вырваться. А взгляд Орехова не сулил ничего хорошего. Кажется, он всерьез решил засадить ненавистного телевизионщика надежно и надолго. В толпе любопытных послышался ропот возмущения.
– В машину его! – заторопился Орехов. – В прокуратуре разберемся!
Как они будут разбираться в прокуратуре, было ясно уже сейчас.
И тут из-за людских спин вынырнула Светлана.
– Что случилось? – спросила она. – Почему вы его забираете?
Она была одна, а этих типов много, но еще больше было вокруг нежелательных свидетелей, и потому Орехов только скрипнул зубами и снизошел до объяснений:
– Мы арестовываем гражданина Колодина на основании…
– Вот Колодина и арестовывайте! – заявила дерзко Светлана, и прежде чем ей смогли помешать, она принялась сдирать с лица закованного в наручники человека чудо-мастику.