– Что он объяснил насчет кларнета?
– Он говорит, что Лебаллек живет в Содо.
«У водопада вуду? Куда ездили Бисон и Медд…»
– А при чем здесь кларнет?
– Так называется небольшой город, недалеко от водопада. Кларнет. Лебаллек живет там. Фостин ездил к нему туда.
– Вы слышали об этом городе, Шанталь?
– Конечно. Но у нас могут назвать городом какую-нибудь захудалую деревню с несколькими домами.
Макс посмотрел на Дезира.
– Вы рассказывали об этом городе кому-нибудь еще? Другим белым людям, приходившим сюда?
Дезир усмехнулся:
– Нет, мсье. Они не прошли испытания таффией.
– Отключились?
– Нет. Отказались выпить. Поэтому я им ничего не рассказал.
– Так почему же они все равно поехали туда… к этому водопаду?
– Понятия не имею. Я им не сообщал. Видимо, кто-нибудь другой. У Эдди были друзья. Они искали там Лебаллека?
– Не знаю.
– Тогда, наверное, они отправились туда по иной причине.
– Очевидно, – произнес Макс.
Мотылек ударился о лампочку и упал на пол. Потом еще один, а следом сразу два шмякнулись на пол и затряслись.
Дезир дружески похлопал Макса по плечу.
– Ты мне понравился, белый, и я дам тебе совет. Не отправляйся в Содо после полуночи.
– Иначе что? Придут зомби и заберут?
Дезир нахмурился.
– Белая магия – хорошая магия, честная магия, – ее ритуалы совершаются до полуночи. А черная магия после. Помни это.
– Почему ты решил мне помочь? – поинтересовался Макс.
Дезир рассмеялся.
– А почему бы и нет?
Шанталь отвезла Макса в кафе, где заказала кофейник крепкого кофе и бутылку воды. Через час Макс почти протрезвел.
– Вы всегда такой отчаянный? Ведь это могла быть аккумуляторная кислота.
– Я из тех, кто рискует попробовать хотя бы раз что угодно, – объяснил Макс. – И вообще, зачем ему травить меня?
– Это же Бедуин Дезир. Тип с темным прошлым. У него было прозвище Бедуин-Жеребец. И не потому, почему вы подумали. Когда Бедуин Дезир служил прежней власти, его «специальностью» было насиловать жен на глазах мужей, матерей перед детьми, дочерей перед отцами. Возраст не имел значения.
– Как получилось, что он до сих пор жив и не скрывается?
– Люди и по сей день боятся тантон макутов, – объяснила Шанталь. – Очень немногие из них получили по заслугам. Некоторых растерзали толпы, нескольких судили, но большинство исчезли. Рассеялись по стране, уехали за границу, перебрались в Доминиканскую Республику. Самые умные пошли служить в армию или в охрану Аристида.
– Неужели? – удивился Макс. – Я думал, он являлся противником режима Дювалье.
На город спустилась ночь. Кроме них, в кафе никого больше не было. Над головой негромко шумел вентилятор, по радио гоняли гаитянскую музыку. С гор доносилось ритмичное буханье барабанов.
– Вначале он являлся противником, – сказала Шанталь. – Я ему верила. Многие верили. Не только бедные.
Макс улыбнулся.
– Неужели белые американцы, закоренелые расисты, решили, что не потерпят очередного комми у своего порога, особенно черного, и организовали его свержение?
– Не совсем, – возразила Шанталь. – Аристид превратился в Папу Дока быстрее, чем Папа Док стал тем, кем стал. По его приказу стали посылать толпы черни, которые избивали и даже убивали его оппонентов. Когда Папал Нунсио выступил с критикой политики, проводимой Аристидом, он приказал избить его, раздеть голым и бросить на улице. Наконец разумные люди решили, что хорошего понемногу, и армия взяла власть. С благословления президента Буша и ЦРУ.
– Что случилось потом?
– Потом Билл Клинтон захотел переизбраться на новый срок. В девяносто третьем, когда он начал свой первый срок, Штаты жутко прокололись в Сомали. Его рейтинг сильно упал. Нужно было что-то сделать, чтобы вернуть кредит доверия. Почему бы не восстановить во власти президента соседней страны, свергнутого толпой бунтовщиков? Кому это делать, как не Америке, чемпиону мира по демократии. Не важно, что Аристид – это третий Дювалье. Сейчас американцы держат его на поводке. Но что будет, когда они наконец уйдут? Надеюсь, в это время я уже буду далеко отсюда. – Шанталь посмотрела в окно, где остановился автомобиль с символикой ООН и водитель протянул прохожему блок сигарет.
– Куда вы собираетесь уехать? – поинтересовался Макс.
– Обратно в Америку. Может, в Лос-Анджелес. Во Флориде мне делать нечего. – Шанталь пожала плечами. – А вы? Куда отправитесь, закончив расследование?
– Понятия не имею, – усмехнулся Макс.
– Не хотите куда-нибудь переехать?
– Что? В Лос-Анджелес? – Макс встретился с ней взглядом. Она опустила голову. – Лос-Анджелес не для меня, Шанталь.
– Вы же сказали, что рискуете попробовать хотя бы раз что угодно.
Он засмеялся.
– Лос-Анджелес я уже пробовал. Вел там несколько дел. Город мне не понравился. Слишком растянутый, аморфный. Я работал там в два раза быстрее, чтобы поскорее выбраться. Кругом сплошная чушь – кино, женские сиськи, каждый живет в своей норе, но все будто читают хором одну и ту же страницу. Лучше остаться здесь, чем перебраться туда.
Шанталь отрицательно покачала головой:
– Я не останусь тут ни секундой дольше, чем должна.
– Так скверно?
– У меня было счастливое детство, – вздохнула она. – Но когда я вернулась, тут все изменилось.
В кафе вошла пара, пожали руку официанту. Лет по двадцать восемь, хорошо одеты. Макс решил, что они встречаются недавно. Присматриваются друг к другу. Оба в джинсах и спортивных рубашках с короткими рукавами. У нее бирюзовая, у него бутылочного цвета. Официант проводил их к столику в углу. Шанталь наблюдала за парой с легкой улыбкой.
– Расскажите о хунгане, к которому ездил Фостин.
– Лебаллек? – Она понизила голос. – Во-первых, он не хунган. Хунганы хорошие. А Лебаллек бокор – черный маг. Считается таким же сильным, как Дюфур, но злой. Ведь в жизни не все получается, как хочется. Например, вы влюблены, а девушка не обращает на вас внимания. Или вы хотите получить престижную работу, ваша квалификация позволяет это, но нет вакансий, или вы не понравились старшему менеджеру. Большинство людей пожимают плечами и двигаются дальше. Но вы не желаете смириться и идете к своему хунгану или мамбо. Те исследуют ваше будущее и смотрят, есть ли там место для указанных событий. Если есть, могут попытаться помочь вам, а если нет…
– Я иду к Лебаллеку?