Ore rotundo (лат.).
Говори, не запинаясь.
К тому времени, когда посол в сопровождении Ляли Черной, трех адмиралов и дочери Горшкова вышел на лужайку посольства, гости уже успели «плотно» пообщаться. Мы с заместителем Беленко полковником Анатолием Ивлевым и начальником финансового отдела Колей Козловым смогли по паре раз подойти к бригадному генералу Ваджпаи и выпить с ним за укрепление русско-индийской дружбы и будущие победы индийских вооруженных сил. Новый военный атташе генерал Попов тоже внес свою лепту в выполнение «боевой задачи». Правда, он, еще недавно служивший в Группе советских войск в Германии, по привычке произнес тост «fur Waffenbruderschaft» – «за братство по оружию» – дежурный тост офицеров войск Варшавского договора. Но, по‑моему, к этому времени генералу Ваджпаи уже было все равно, за что пить. «Обработка» закончилась. Теперь генералу Беленко предстояло исполнить соло. Надо было сообщить (строго конфиденциально!), что генерал уже назначен начальником Управления ракетных войск Индии, и намекнуть на свою выдающуюся роль в этом нелегком назначении. Сделать это надо было так, чтобы у начальника всех индийских ракет возник огромный комплекс моральной задолженности аппарату главного военного советника и острое желание как можно скорее сделать что‑нибудь не менее приятное в ответ. Стоит ли говорить, что самым приятным для генерала Беленко будет покупка Индией большой партии ракет морского базирования! Я посмотрел на беседовавших уже без моей помощи генералов. По-моему, мы перестарались. Не надо было привлекать Попова. Ваджпаи стоял напротив Игоря Николаевича, держа его за пуговицу новенького смокинга (сшили специально к этому приему!). Он раскачивался с пятки на носок, и при каждом сближении проливал немного из своего бокала на атласный лацкан генеральского смокинга. Все бы ничего, да ведь Ваджпаи не пил ничего, кроме шерри-бренди. Это ликер. Вкус и запах его я помню с детства. В Нальчике в каждой русской семье на подоконнике стояли два трехлитровых баллона – в одном был чайный гриб, а в другом – сладчайшая и крепчайшая вишневая наливка. Я не знал тогда, что таскаю пьяную вишню из «шерри-бренди»! Пятна от нее не отстирает никакая химчистка. Прощай, смокинг! Будет генерал, как и раньше, ходить на приемы в простом однобортном костюме. А ведь он сшил смокинг только потому, что в однобортном костюме нельзя по этикету застегивать нижнюю пуговицу. Привыкший к форме генерал с расстегнутой пуговицей чувствовал себя, как с расстегнутой ширинкой, и очень строго наказывал нам «не расстегивать пиджаки, как гражданские шпаки». Он вообще не очень легко привыкал к дипломатическому этикету. И не зря. Попадал он в неприятные положения именно тогда, когда решал пунктуально ему следовать.
Однажды мы с ним ехали на прием в монгольское посольство. Это была приятная поездка, так как нам не предстояло никакой работы. Запланированной. Приехать, выпить, закусить, побеседовать с теми, кого бог пошлет, приехать домой и написать восхитительный по своей краткости отчет о работе на приеме. Ложиться спать, не написав отчет, нам строго воспрещалось – забудешь наутро, чем интересовались американские дипломаты, совпадали ли вопросы у них и у англичан и австралийцев. Генералу нравилось, что у монголов их национальная водка архи льется рекой, а я у них вспоминал родные края – кто же еще будет подавать на приеме вареную и жареную кусками баранину? Генералу, на нашу беду, жена ли рассказала о строгой очередности приезда на прием в соответствии с дипломатическим рангом, или другой ревнитель этикета и протокола – его заместитель, Анатолий Ивлев. Только не я. После того, как он мне пытался объяснить, что «у иностранцев, Боря, есть один отличный обычай – перед едой они пьют оператив! То есть быстро, оперативно наливают, и быстро, то есть оперативно, выпивают. Что ценно – еще до еды!» – я перестал вести с ним беседы по этикету. Но, кто бы это ни был, работа была проведена тщательно. Генерал запомнил, что ему, советнику, не к лицу приезжать раньше или даже вместе с секретарями посольств. Когда мы подъехали к воротам монгольского посольства на «Гольфе Линкс», он важно сказал шоферу: «Сделай еще один круг вокруг клумбы. По-моему, мы чуть рановато подъехали!»
В Нью-Дели, сооруженном для правительства и посольств в 1931 году, практически нет светофоров. На каждом перекрестке – клумба. Огибая ее (помни про левостороннее движение!), пропускаешь авто, появляющиеся слева от тебя, и едешь дальше, до следующей улицы. Пока мы делали этот круг, нам пришлось немного задержаться на последнем пересечении – все время были помехи слева. Невесть откуда взявшийся полицейский поднял жезл, пронзительно свистнул, и в гостеприимно распахнутые ворота посольства величаво, сопровождаемая поощрительными жестами полицейского, въехала «Чайка» советского посла. После него нам и думать нельзя было появляться на приеме. Генерал крякнул и сказал, не глядя на меня: «Поехали, Боря, возьмем в японском ресторане «Фудзи» чего‑нибудь поесть, у меня в холодильнике есть «Московская», пригласим соседа-маврикийца. Подумаешь, монголы! Маврикиец, между прочим, тоже его превосходительство, посол». Маврикиец оказался на приеме у монголов, но это не помешало нам выпить бутылку «Московской» с крохотными, размером с ноготок, китайскими пельменями из гречневой муки…
Смокинг на сегодняшний прием – тоже результат усилий жены… Я еще раз посмотрел на генеральский лацкан. Левый был чуть темнее правого, но блестели они почти одинаково. Может, жена и отстирает холодной водой… Что, если подойти и отвлечь Ваджпаи на себя? Но тут посол прокашлялся, все присутствующие посмотрели на него и начали потихоньку сходиться к центру лужайки. Приближался кульминационный момент приема. Подождав, пока все подтянутся, Николай Михайлович произнес приличествующий случаю тост. Константин, его референт, перевел, и все, чуть пригубив бокалы, невольно повернулись к имениннику. Беленко посмотрел на меня и качнул головой – он не хотел, чтобы адмирала Горшкова переводил «штатский». Я тихо подошел к адмиралу и встал, как учили в Военном институте иностранных языков – сзади и слева, загораживая со спины сердце главкома. Адмирал слегка поклонился, расставил по‑морскому ноги, набрал воздуха в легкие и заговорил как будто негромко, но, я уверен, его было отчетливо слышно и в дальних углах лужайки: «Дорогие друзья, уважаемые гости, спасибо за поздравления. У меня сегодня радостный день. Эта круглая дата моего рождения навсегда останется у меня в памяти благодаря вашему присутствию на этом приеме…» Губы мои автоматически произносили английские слова, а голова шла кругом. О чем говорит адмирал Горшков? Какая круглая дата? Ведь уже несколько дней мы с Игорем Николаевичем к месту и не к месту упоминаем, как и было условлено, что высокому визитеру 62 года. Какая, к черту, круглая дата?.. Приятный баритон продолжал: «Мне сегодня исполняется 62 года. 31 год тому назад я стал адмиралом. Мне тогда был 31 год. Вот уже 31 год я адмирал. Моя дочь родилась в тот год, когда я стал адмиралом. Ей сейчас 31 год. Как видите, для меня 62 года, как ни странно, круглая дата!» Как пишут в светской хронике: шутка высокого гостя вызвала оживление в зале… Слава богу, мы ничего не напортачили. Ну и шуточки у вас, товарищ адмирал… Я украдкой огляделся. Адъютант адмирала, стоя рядом со статной красавицей Галиной, смотрел в мою сторону. Надеюсь, только он один и заметил, как внезапно за спиной адмирала побледнело мое лицо…