— Погоди, не пори горячку, не умирай до расстрела. У Ихара другие методы, он бы тогда тростник поджег, чтобы выкурить нас с озера. Всему должно иметься реальное объяснение.
Напряжение исчезло с лица Николая, он даже заулыбался.
— Так ты понял, в чем дело? — нетерпеливо спросил Ричард.
— Элементарно, Ватсон.
— Какой еще Ватсон? — удивился американец.
— Извини, забыл, что ты «Записки о Шерлоке Холмсе» не читал. Есть там такой забавный персонаж. Медик, как и я. Один грузовик уехал еще ночью, мы просто за работой не услышали этого. Надо же было кому-то вызвать военных из Харбина.
— Может быть, и так, — засомневался американец. — Но как-то мне трудно верится в то, что генерал разъезжает в машине без рации.
— Ты судишь по американской армии, а это японская. У них же совсем другие нормативы, вот у вас, например, какая обеспеченность рациями в танковых войсках?
Ричард недоуменно повел плечами:
— Разумеется, на каждом танке установлена рация, а как же еще корректировать ведение огня и перемещение огня на поле боя? Неужели у вас по-другому?
— Не у нас, а в СССР, — поправил белогвардеец. — В Красной армии одна рация на десять танков, она стоит только в машине командира. Остальные танки оборудованы приемниками.
— Ничего себе! Неужели и у немцев такая же картина?
— Нет, у них, как у вас: один танк — одна рация.
— И все же вы умудряетесь их бить, — с уважением произнес американец.
На этот раз Галицкий не стал уточнять, что не считает себя советским человеком, а только русским.
Ох, не зря американский летчик вспомнил о втором грузовике, принадлежавшем «Отряду 731». И зря Галицкий нашел разумное объяснение его исчезновению. Мол, ночью уехал в Харбин, а беглецы этого не заметили в пылу работы. Ихара находился совсем недалеко от них и провел эту ночь в грузовике вместе с четырьмя вольнонаемными из «отряда». Но как же так, ведь степь, которую осматривали, сидя в тростнике, Николай с Ричардом казалась абсолютно безлюдной. Из всех рукотворных объектов в ней наблюдались лишь три косых креста, оставшихся стоять на месте «казни». А грузовик — это не иголка, его за камешек не спрячешь.
На войне одно из главных условий — грамотно замаскироваться, а уж специалистов в этом деле у японцев хватало. Грузовик из гаража «Отряда 731» продолжал стоять на прежнем месте — там, где остановился, когда привез «бревна». Его прикрывала маскировочная сетка, раскрашенная в цвета степи. Ее края полого уходили в стороны, сливались с землей. Издалека лагерь Ихара казался лишь небольшой возвышенностью, каких в степи было немало. Да и поставлен он был грамотно — в ложбинке, так, что совсем не выделялся на фоне унылого пейзажа. Продрогший за ночь Ихара сидел за раскладным генеральским столиком, сжимал, разжимал пальцы, чтобы согреть их, и смотрел на то, как вольнонаемный китаец готовит рис, поставив кастрюльку сразу на три спиртовки. Жечь уголь было нельзя — выдали б себя дымом. Заводить двигатель — тоже, его тарахтенье далеко слышно в степи. Даже лампочку от автомобильного аккумулятора ночью не зажигали, чтобы не раскрыть свое месторасположение светом. У самого борта грузовика, на деревянных ящиках из-под армейского снаряжения стояла громоздкая рация в жестяном корпусе. Ее антенна не поднималась вертикально, как положено по инструкции, она изгибалась, привязанная к маскировочной сетке. Радист, надвинув на голову большие наушники, продолжал взывать в эфир:
— База, база, мы Браслет-1, ответьте!
Ихара уже собирался закурить дорогую сигарету с золотым ободком, как радист позвал его:
— Господин Ихара, связь установлена, его превосходительство у микрофона.
Начальник отдела торопливо отложил зажигалку, сделанную из оружейного патрона, и сигарету, надел наушники и очень уважительным тоном поприветствовал генерала Сиро Иссии:
— Добрый день, ваше превосходительство, вы просили связаться с вами и доложить, как прошла ночь.
— Надеюсь, без сюрпризов и вы не выдали своего присутствия?
— Как можно, господин генерал! Я и мои люди соблюдаем все меры предосторожности, беглецы не догадываются о нашем присутствии.
— Вы еще не выходили на связь со своим информатором?
— Это должно произойти сегодня ночью, тогда я стану располагать более подробной информацией.
Какое-то время в эфире царила тишина. Наконец первым отозвался Сиро Иссии:
— Давайте, господин Ихара, не забывать о молодом тигре, наши «бревна» наверняка расслабились, а это не входит в задачу эксперимента. Поэтому я решил сегодня проверить, готовы ли они встретить новые угрозы. Проверьте, надежно ли закреплена маскировочная сеть.
— Будет сделано, господин генерал.
— Держите меня в курсе, я найду время, чтобы подойти к рации, когда вы снова выйдете в эфир.
Ихара снял наушники, передал их радисту.
— Интересно, а они сумели хорошо замаскироваться? — пробормотал начальник отдела.
* * *
Выбравшийся из тростника к укрытию Ричард гордо положил к сидевшему на охапке из стеблей Николаю четырех упитанных сусликов.
— Я же говорил тебе, с голоду не умрем.
Глаза у Ямадо блестели голодным огнем, как-никак беглецы не ели уже вторые сутки.
— Где ты их взял?
— Да их тут полно, дохлые валяются. На улице холодно, за день не должны были испортиться. Там еще пара озерных чаек есть, если кто-нибудь брезгует грызунами.
Галицкий посмотрел на мертвых окоченевших сусликов.
— Оно, конечно, можно и рискнуть, все-таки доза отравы, убившая грызуна, не должна подействовать на человека. Но гробить свой организм я никому не советую. Лучше б отловить живых зверьков.
— Думаешь, я ничего не понимаю и хочу нажраться отравы, как какой-нибудь дикарь? Пробовал я ловить этих тварей, шустрые… А земля мерзлая, черта с два их из норы вытащишь! Сунул руку, так эта мразь меня за палец тяпнула. — Американец продемонстрировал кровоточащий палец. — Повторять такие эксперименты я не хочу. Пусть кто-нибудь из азиатских господ этим займется, а то сидят без дела, медитируют, понимаешь.
— Чунто сейчас не медитирует, а молится, я у него спрашивал, — сказал Николай. — А ты помолиться не желаешь?
— Уж как-нибудь потом, когда выберусь из этой передряги. Сначала напьюсь как свинья, а уж потом в церковь, грехи замаливать.
Чунто хоть и не знал английского языка, но по ситуации понял, о чем идет спор. Он легко поднялся и сказал, обращаясь к Галицкому:
— Я раздобуду еды, а вы уж постарайтесь с огнем. Сырое мясо есть не стоит. Тут полигон, на котором, как ты говорил, всякую заразу испытывают, все живое может быть заражено холерой, тифом, оспой, чумой.