– А что, могут?
– Изредка бывает. Благородство благородством, а случается, что больше нигде перехватить куска не удается.
С последней остановки у них оставались хлеб, сыр с тмином, несколько копченых рыбок, пара яблок и бутылка местного вина. Анкрен вынула все это из сумки на кровать, отломила себе хлеба с сыром и устроилась на подоконнике.
– Ты уже решил, что нам делать?
– Завтра отправимся на разведку. Я покажу тебе резиденцию Роуэнов, а дальше тебе придется действовать самой. А я проведаю приора Ларкома.
– Ты раньше вроде бы не подозревал, что он замешан.
– Не подозревал. – Мерсер вытянул зубами крышку из горлышка, отпил вина. – Я и теперь в этом не уверен. Но как-то уж слишком часто он оказывается в нужное время в нужном месте. В доме примаса, когда туда привезли Камень Захарии. В Эрденоне, когда мы ищем там Венделя. И вот теперь – здесь. Конечно, это может быть совпадением. Но если в двадцать пять лет он участвовал в заговоре, причем по поручению своего ордена, почему ему не сделать того же в шестьдесят?
– То есть Ларком может оказаться тем, кто направляет Венделя?
– Не знаю. Он представляется мне слишком трусливым для этой роли, хотя… Роуэн тоже не выглядит смельчаком, а он явно замешан. Но если Ларком причастен к делу, это объясняет, откуда взялись моряки, да еще южане, среди наемников, – у ордена Святого Барнабы собственные корабли во всех крупных портах империи.
– Ты забываешь, что Ларкому не было необходимости нанимать кого-то, чтобы проникнуть в дом архиепископа и увидеть Камень Захарии. Он сам там был.
– Это и сбивает меня с толку. Кроме того, Ларком – выходец из Тримейна, большую часть жизни провел в Эрде, он не должен разбираться в карнионских преданиях…
– Ты же откуда-то их знаешь, хотя тоже не южанин и вообще жил вне империи.
– Вот именно. Он мог узнать эту историю в ордене – ведь он изначально создавался для защиты Южных границ, и какие-то связи должны были сохраниться. Короче, я постараюсь вытряхнуть из него правду.
– А если он тебя узнает, как Мария Омаль?
– Уж если он Мойру не узнал за столько лет, то меня не узнает и подавно.
– Тебе виднее… – Эйсанский рыцарь не слишком занимал мысли Анкрен. Она смотрела в окно. Смеркалось, и закатное небо, как часто бывает в этих краях, приобрело темно-лиловый оттенок. Белые башни, колонны, дома, террасами спускающиеся к гавани, нагромождения складских зданий отбрасывали острые тени, сами на глазах теряя плотность, блекли, развоплощались, а в проемах между ними виднелось мутное зеленое море.
Анкрен захлопнула створку, и в комнате сразу исчезли замысловатые очертания Карнионского побережья, Зефир, Борей, Эвр и Нот на потолке. Только мозаика на полу кое-где поблескивала, словно пластины льда.
– Все-таки зима, – пробормотала Анкрен. – Как бы солнце ни сияло, а зима…
– Замерзла? Ничего не поделаешь, здесь не Эрд, комнаты не протапливают. Выпей вина и ложись.
Анкрен последовала совету Мерсера. Они прикончили то, что оставалось в сумке и в бутылке, затем Анкрен поставила бутылку под кровать, но не слишком устойчиво. Пустая посудина со стуком покатилась по скользкому полу. Однако ни Мерсер, ни Анкрен не обратили на это внимания.
* * *
Мерсер никогда не интересовался историей ордена Святого Барнабы Эйсанского и знал о нем лишь общеизвестное. Орден был основан в середине ХV века исключительно с целью защиты Южных границ. Сражения тогда шли на суше, и первые барнабиты весьма удивились бы предположению, что рыцари способны сменить коней на корабли. Но это произошло, хотя для данной метаморфозы понадобилось больше столетия. Что послужило тому причиной, Мерсер не знал. Может быть, многолетнее замирение с Полумесяцем заставило эйсанских рыцарей заскучать; может быть, приграничный Эйсан представлялся неподходящей резиденцией для ордена, приобретшего славу и богатство. Так или иначе, барнабиты обратили свой взор на моря, омывающие империю. Они заметно выдвинулись в последний период Пиратских войн (уже после падения адмирала Убальдина), вошли в милость к правящей династии и покинули Южное пограничье, перенеся свои капитанства в другие области империи. По иронии судьбы, после этого воины ислама перешли в наступление, и для того, чтобы остановить их, южане потратили много сил и крови. Но Эйсанский орден, сохранив прежнее название, так и не вернулся в Эйсан.
– Нас часто сравнивают с Мальтийским орденом, – сказал приор Ларком, – но это сравнение не вполне правомерно. Великий магистр иоаннитов, несмотря на все испытания, выпавшие на долю ордена, – суверенный монарх в своем праве. Жители Мальты, а ранее Родоса, даже те, кто не имеет никакого отношения к ордену Святого Иоанна, признают власть Великого магистра и капитула. У нас не так. Нет никакого острова, который служил бы резиденцией барнабитам. Наши крепости стоят на земле империи, и мы вынуждены считаться как с ее законами, так и с волей государя.
– Но не все острова подчинены христианским монархам, есть и Дальние Колонии, наконец, – заметил Мерсер.
– Искать незанятые земли, чтоб укрепиться на них, – занятие для миссионеров, а барнабиты никогда миссионерами не были. Мы – воины, defensores… И уж ежели сравнивать нас с кем-то, то скорее с орденом Калатравы. Он был создан с той же целью – для защиты государства от неверных, и за пределы Испании не распространялся. Но эта аналогия опасна, если проводить ее до конца.
– Я не совсем понимаю, – вежливо сказал Мерсер. – Вдобавок я не знаком с иерархией ордена.
– О, иерархия ордена проста и логична. Рыцари объединяются в капитанства, возглавляемые капитанами. Капитанства составляют приораты, во главе которых стоят приоры. – Ларком склонил голову, обозначив свое место в ордене. – Над нами, приорами, есть великие приоры, а на высшей ступени находится Великий магистр. И в этом вся сложность. Орден Калатравы, о котором я говорил, был устроен так же, пока Великим магистром не стал король Испании. Было это около ста лет назад, и что мы видим теперь? Из духовного орден стал светским, а это значит, что его постигла судьба всех светских рыцарских орденов. Состоять в них чрезвычайно почетно, знаки их равны высшим наградам, но есть ли сила под покровом этого блеска? Я бы так не сказал.
– Значит, Эйсанский орден ищет источник силы?
– В ваших словах я слышу упрек. Но что в этом постыдного? Со дня основания ордену не в чем себя упрекнуть. Мы никогда не нарушали ни законов чести, ни законов империи. Поэтому государи Эрда-и-Карнионы не стремятся подчинить себе орден напрямую. Мы и без того им верны.
Двор капитанства в Нессе походил одновременно и на монастырский, и на постоялый. Орденские братья с военной выправкой, при длинных шпагах, в форменных багряных плащах с зелеными крестами, мало напоминали смиренных иноков. Попадались и слуги-миряне – конюхи, денщики, кухари и прочие, но ругани, смеха и подобного шума, сопровождающего сборища людей военных и проезжих, было не слышно. Очевидно, устав, достаточно вольный, не допускал преступать некоторые пределы.