— Ну и что?
— А то, что мне плевать на пророчество, господин Вайль. Вы мне верите?
Логан медленно затянулся. Синий дым висел в воздухе.
— Я вам верю, господин Голиков, — сказал Логан. Выпустил дым уголком рта. — Только разве это что-нибудь меняет — ваше неверие и моя вера в ваше неверие? А? Как думаете?
— Ничего, — согласился Голиков. — Ничего не меняет. Потому что Йозеф Скшетуский верит. И остальные тоже…
— У него такие глаза странные, — сказала Динка, проводив гостя.
— Глубокие, словно дыры в черепе?
— Ага. Смотреть страшно.
— У некоторых из нас так бывает. Это… не очень хороший признак.
— Да уж наверное. — Динка хмыкнула. — И что это означает?
Логан поморщился.
— Как-нибудь в следующий раз расскажу. Договорились? Не слишком приятная тема.
* * *
— Люди-киты. По преданиям: сначала были люди-киты, потом люди-ящерицы… это, надо понимать, динозавры… потом теперешние люди. То есть, никакой мистики, если подумать. Обычная эволюция.
— Э? — Динка подперла щеку ладонью. — А как же магия?
— На самом деле, очень просто. Вот скажем, я вешу килограммов восемьдесят. Сколько, по-твоему, весит кит?
— Ну, не знаю, — Динка замялась. — Несколько тонн, наверное. Десять тонн?
— Хорошо. А большой кит?
— Ну-у, не знаю. Двадцать тонн?
— Сто. Или, по уточненным данным, примерно девяносто тонн, — он усмехнулся. — Сейчас я уже потерял часть нагулянного за лето жира. Так что примерно тонн семьдесят-восемьдесят. Тысячекратная разница. Из этого и возникает то, что ты называешь магией. А мы называем силой дома…
— Дом Катадон? — спросила Динка. — Кто это?
— Кашалоты.
— Физалис?
— Серые киты. Большой клан, но принадлежит к вассалам моего дома. Они мои подданные.
— Фау! А ты тогда кто?
— Я? — Логан затянулся, выпустил дым. Насмешливо посмотрел на Динку. — Позвольте представиться, мадмуазель. Мое величество Balaenoptera musculus. Так называемый синий кит.
* * *
— Кто это был? Тогда… ну, тогда, в первый раз?
— Не догадываешься? Кашалоты, конечно. Дом Катадон.
— И что они собирались сделать?
— Убить меня. Но ты не думай, они вообще-то хорошие люди, — сказал Логан.
— Хорошие?!
— Да. — Теперь глаза у него теперь были вполне обычные, зеленоватые. Выдохнул дым; проводил облачко взглядом. Посмотрел на девушку. — Они, как ни странно звучит, действительно хотят добра. Хотят спасти всех нас, Динка. Только, понимаешь ли… они слишком долго жили под тенью падающей волны. В темноте и сырости. И души у них теперь — ржавые…
Знаешь, иногда после кораблекрушения находили утонувших моряков — у некоторых из них были странные раны. Вот здесь, на плечах. Сможешь угадать, что это были за раны?
— Не знаю.
— Раны от каблуков. Их собственные товарищи вставали им на плечи, чтобы прожить еще одну, лишнюю секунду.
Логан помолчал.
— Иногда мне кажется, — сказал он наконец, — как что-то касается меня с той стороны плотины. Что-то вроде гигантского щупальца. А иногда краем глаза я вижу огни и движение. И тогда мне страшно.
* * *
Динка внимательно рассмотрела в зеркале свой животик. Повернулась боком. Картина не радовала. Совершенно. Две недели безделья даром не проходят.
— Кит, — сказала Динка чуть не плача. — Просто китенок. Куда это годится?
Логан стремительно ворвался в комнату.
— Я толстая, да? Я огромная…
Он поднял ее на руки.
— Ты тростиночка моя, — сказал Логан так низко, что завибрировал воздух в комнате. — Ты даже не представляешь, какая ты маленькая. Крошечная. И стрррашно красивая. Ну, не плачь. Не плачь, маленькая. Давай я тебя поцелую. И еще. И еще раз. Ты моя маленькая золотая… скумбрия!
— Дурак, — она против воли засмеялась. Обхватила его крепче. — Логан, не отпускай меня. Никогда. Никогда-никогда-никогда.
— Не отпущу.
— Обещаешь?
— Обе…
Логан выгнулся и закричал. Забился. Динку отшвырнуло в сторону, она ударилась бедром, успела сгруппироваться. С грохотом упал задетый стул. Выплеск адреналина. Динка не поняла, как перевернулась на четвереньки. Теперь она смотрела на Логана с расстояния метра в полтора.
Логан скатился с дивана на пол, его трясло и скрючивало. Он больше не кричал, только бился и бился на полу, словно огромная рыба. Звуки отдалились. Медленная беззвучная рыба.
Динка встала и пошла. Сердце колотилось, точно сумасшедшее. Мир вокруг отдалился и выцвел. Знакомое состояние перед спаррингом. Только здесь не победные очки считают. Вперед. Он что, эпилептик? Он, что, умирает? Черт, черт, черт. Она прошла мимо Логана на кухню, выдернула из подставки деревянную лопаточку (по столу рассыпались ложки), полотенце и вернулась в гостиную. Методично и спокойно взяла его двумя пальцами под челюстью, надавила. Всунула в открытый рот деревянную лопатку, чтобы не сломал зубы. Под шею сунула валик из полотенца.
Теперь телефон.
Динка взяла трубку, и ее отпустило. Ощущение времени вернулось. Динка покачнулась. Проклятые кнопки. Опять «00». Она нажала сброс. Пик. Опять зеленую. Пик. Трубку к уху — послушать гудок. Нажать ноль. Снова «пик». В трубке щелкнуло — с той стороны взяли трубку.
— Слушаю.
— Я…
Логан выплюнул лопатку и схватил Динку за ногу.
— Не надо… скорую. Здесь… буква «м»… Скажи куда…
От напряжения у него выступили жилы на лбу.
Динка не сразу сообразила, где в логановском сотовом «Контакты». Так, буква «м». Есть! Гудок, гудок, гу… В трубке ответил мужской голос. Спокойный. Выслушав Динкин отрывочный, бессвязный рассказ, голос сказал «Через пятнадцать минут. Не давай ему спать». Какое тут спать?! Адрес… «Спасибо, я знаю». Динка открыла замок на входной двери и вернулась в комнату.
Логан хрипло дышал. Кожа лица натянулась так, словно еще немного — и она порвется. И вылезут кости. Бледный. Глаза стали серые и глубокие. Динка гладила его лицо, пока он не забылся. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в дверь постучали.
— Открыто! — крикнула Динка.
Человек с залысинами поставил кейс на пол, молча раскрыл. Был он в темном плаще. Достал шприц и наполнил прозрачной жидкостью. Потом набрал номер на сотовом, подождал.
— Да, я. Где? — он выслушал ответ. — Понял. Левый бок. Ниже? Да, понял.
— Вы не будете его осматривать?