– Извини, но это невозможно. Романы после смерти Кондрата являются собственностью Лены, и ей решать, как ими распорядиться. Может, она захочет издать их под своим именем. Это ее право. Я же в воровстве участвовать не хочу, да и тебе не советую!
Грызлов посмотрел куда-то вбок и тихо спросил:
– Решение окончательное?
– И обжалованию не подлежит, – ответила я. – Впрочем, можешь быть уверен, я никому не расскажу про твои планы в отношении этих книг.
Внезапно он расхохотался:
– Ай да Лампа, ну и молодец, чудо, я тебя обожаю еще больше!
– За что? – удивилась я.
Прозаик ласково обнял меня за плечи.
– Понимаешь, мне фатально не везет с бабами, просто катастрофа! Такие кадры попадались – лживые, истеричные, жадные! Словом, если не говно, то палка!
– При чем тут это?
– А при том, моя радость, что когда я встретил тебя, то, честно говоря, слегка прибалдел. Ну разве бывают такие положительные, вот и решил проверить!
– Проверить?!!
Юра развел руками.
– Ну извини, понимаю теперь, что дурак, кретин. Но любая другая из моих баб моментально согласилась бы, предложи им кто без всяких усилий стать писательницей и получать деньги! А ты вон как отбрила, молоток!
Проверял! Он проверял мою порядочность?! От удивления я разинула рот. Ну и как на это реагировать? Бросить букет ему в лицо? Выгнать вон?
Очевидно, все эти мысли отразились на моем лице, потому что Юра вдруг вытянул руки вперед, сморщился и запищал тоненьким голоском:
– Ой-ой-ой. Электролампа Андреевна, милый, любимый Торшерчик, только не бей до крови по лицу, лучше кулаком по почкам. Сам знаю, что дурак и идиот!
И он картинно затрясся крупной дрожью. Мне стало смешно. Господи, да он просто большой ребенок. Правильно говорят, что гениальные люди отстают в развитии. Вот у моего отца был ближайший приятель, говорят, один из крупнейших математиков нашего времени, мировая величина… Угадайте, чем академик самозабвенно занимался в редкие свободные минуты? Расставлял оловянных солдатиков и играл в войну.
– Что мне сделать, чтобы заслужить твое прощение? – ныл Грызлов. – Только прикажи!
Я прищурилась:
– Значит, так, двадцать пирожных из французской кондитерской, той самой, что расположена на месте бывшего магазина «Российские вина» на Тверской. Двадцать отвратительно дорогих пирожных со свежими фруктами и взбитыми сливками, и, может быть, тогда я взгляну благосклонно в твою сторону.
– Через полчаса вернусь, – крикнул Юра и повернулся к двери.
– Нет, – охладила я его пыл, – давай встретимся вечером, около шести, мне надо съездить сейчас по делам.
– Куда?
– На Фестивальную улицу.
– Зачем?
Мне отчего-то не понравилось его любопытство, и я сухо ответила:
– Надо.
– Давай подвезу.
– Смысла нет, простоим в пробке, а на метро я за полчаса доберусь.
Еле-еле избавившись от Юры, я быстро оделась и понеслась к Аргентине Ивановне. По дороге притормозила у ларька, купила книгу «Кроссворды для шибко умных», а у метро зарулила на почту и попросила служащую:
– Можете оформить книжку как бандероль и отдать мне.
– Зачем это вам? – с подозрением поинтересовалась дама.
– Да сын все отправляет в газету письма, кроссворды решает, приз ждет. Расстраивается, жуть! Все никак не выиграет, вот хотела обрадовать ребенка…
– Давайте! – Она стала поласковее. – Сплошной обман эти конкурсы. У меня внук тоже весь испереживался, надо ему посылочку оформить. Эк вы ловко придумали.
Сунув обшлепанный печатями пакетик в сумку, я полетела на Фестивальную улицу.
Дама со странным именем Аргентина Ивановна оказалась милой и крайне любезной. Без конца благодаря за хлопоты, она накрыла чай, подала вафельный тортик «Причуда», и мы славно поболтали о том и о сем. Разговор шел сначала вокруг детей и внуков, потом перекинулся на болезни, затем плавно перетек на цены и президентские выборы… Наконец я сочла момент подходящим и сказала:
– Какая у вас квартира милая, просто бонбоньерка, такая уютная.
– Да, – согласилась хозяйка, – мне тоже нравится.
– Наверное, раньше, лет двадцать назад, здесь вообще было как на даче.
– Не знаю, я недавно переехала.
– Ах да, – фальшиво спохватилась я, – вы же были соседкой Кондрата Разумова. Это он, наверное, ваши хоромы купил, вроде его квартира из двух сделана.
– Нет, – улыбнулась она, – он Осиповых отселил, из трехкомнатной, а со мной такая смешная история приключилась!
– Какая?
Как-то раз к Артентине Ивановне явился без всякого приглашения молодой человек весьма специфической наружности. Она даже сначала испугалась, узрев на пороге настоящего бандита. Но парень вел себя крайне прилично. Снял в прихожей ботинки, назвался Андреем и объяснил цель визита. Он фанат Кондрата Разумова и мечтает жить рядом с кумиром. В деньгах не стеснен совершенно, поэтому предлагает Аргентине Ивановне выгодный обмен, перевезет старушку с внушительной доплатой в свою квартиру. Там недавно был ремонт, куплена новая сантехника и кухня, причем он оставит и мебель.
Но Аргентина Ивановна наотрез отказалась ехать на Новохерсонскую улицу. Другой конец города – как конец света.
– Ни за какие сокровища! – ответила она Андрею.
Тот не растерялся и спросил:
– А куда бы вы поехали на тех же условиях?
Она призадумалась. На Фестивальной улице у нее живет дочь с внуком, а кататься на метро туда-сюда ей становится с каждым днем все трудней.
Андрей моментально согласился и развил бурную деятельность. Нашел подходящую квартиру именно в том доме, где обитала дочь старушки, сделал евроремонт.
– Он возил меня по магазинам, – удивлялась Аргентина Ивановна, – и спрашивал, какие обои и какой линолеум купить, поставил стеклопакеты и даже поменял паркет. Потом купил отличную кухню, словом, крайне боялся, что я откажусь переезжать. Вот ведь какая дикая вещь это фанатство! Мечтал жить рядом с Кондратом и столько денег за прихоть вбухал.