Стена была толстой, высокой, с собственной бойцовой площадкой, поэтому стрелы, копья, кипяток, камни и все остальное, что смогли бы найти защитники, обрушилось бы на нападающий отряд.
Старые ворота находились у южного конца крепости, но мой дядя проложил тропу вдоль берега у прибрежной стороны Беббанбурга, и теперь посетителю приходилось идти по тропе к новым воротам у северного конца крепости. Тропа начиналась у внешнего входа, поэтому, чтобы до нее добраться, надо было преодолеть старую стену и Низкие Ворота. Потом атакующим пришлось бы идти по новой тропе под обращенными к морю укреплениями Беббанбурга — под летящими в них стрелами, копьями, камнями — и каким-то образом пробиться через новые ворота, тоже защищенные каменным бастионом. Но даже если бы атакующие сумели преодолеть новые ворота, их ждала бы вторая стена, а на ней — новые защитники. Следовало взять эти внутренние укрепления, прежде чем ворваться в сердце Беббанбурга — туда, где скалу венчали два дома и церковь.
Над крышами дома вились струйки дыма.
Я тихо выругался.
— О чем ты думаешь? — спросил Рагнар.
Я думал о том, что Беббанбург неприступен, однако ответил:
— Я гадаю — где сейчас Смока.
— Смока?
— Лучший конь, который когда-либо у меня был.
Рагнар засмеялся и кивнул на крепость.
— Крепкая, верно?
— Причалить корабли у северного конца, — предложил я.
Если корабли подойдут к берегу со стороны новых ворот, атакующим не придется пробиваться через Низкие Ворота.
— Там узкий берег, — предупредил Рагнар, хотя я, вероятно, знал воды вокруг Беббанбурга лучше, чем он. — И ты не сможешь ввести корабли в гавань, — добавил он, показав туда, где были пришвартованы рыбачьи лодки. — Маленькие суденышки — да, но что-нибудь больше ванны? Может, на высшей точке весеннего прилива, но только на час. И этот фарватер — мерзость, когда бушуют прилив и ветер. Там такие волны… Тебе повезет, если ты доберешься до цели невредимым.
И даже если бы я сумел высадить дюжину команд недалеко от новых ворот, что помешало бы защитникам крепости послать отряд по новой тропе, чтобы поймать нападающих в ловушку? Но это произошло бы только в том случае, если бы моего дядю предупредили об атаке и он смог бы собрать достаточно людей, чтобы выделить силы для контратаки.
«Итак, — подумал я, — остается только внезапная атака».
Но такая атака будет нелегким делом. Часовые увидят приближающиеся корабли и призовут гарнизон к оружию. Тогда командам придется выбираться на берег в прибое, потом перенести лестницы и оружие через сотни каменистых мест туда, где путь им преградит новая стена. Из-за всего этого едва ли удастся застать защитников врасплох, и у них будет много времени, чтобы собраться у новых ворот.
Значит, две атаки? Это означало начать осаду по всем правилам, задействовав три из четырех сотен людей, чтобы перекрыть полоску земли, ведущую к Низким Воротам. Тогда гарнизон не сможет получить подкрепления, а осаждающие смогут напасть на Нижние Ворота, в то время как корабли приблизятся к новым. Это разделит силы нападающих, но мне понадобится по меньшей мере столько же людей, чтобы атаковать новые ворота… Значит, мне предстоит найти тысячу человек — скажем так, двадцать команд — а они привезут с собой жен, слуг, рабов и детей, поэтому мне придется кормить не меньше трех тысяч.
— Это должно быть сделано, — тихо проговорил я.
— Никто никогда не брал Беббанбург, — сказал Рагнар.
— Ида взял.
— Ида?
— Один из моих предков. Ида Несущий Огонь. Один из первых саксов в Британии.
— Какую же крепость он взял?
Я пожал плечами.
— Наверное, маленькую.
— Может, тогда это было всего-навсего колючей изгородью под охраной полуголых дикарей, — сказал Рагнар. — Лучший способ взять это место — заморить ублюдков голодом.
Такое было возможно. Маленькая армия могла перекрывать все пути к Беббанбургу с суши, а корабли могли патрулировать воды, чтобы никакие припасы не попали к моему дяде; но плохая погода прогнала бы корабли прочь, дав местным маленьким суденышкам возможность добраться до крепости. Ушло бы по меньшей мере шесть месяцев, чтобы голодом вынудить Беббанбург сдаться. Шесть месяцев пришлось бы кормить мою армию и уговаривать беспокойных датчан остаться и сражаться.
Я глядел на острова Фарн, где море обшивало камни белой пеной.
Гита, моя мачеха, обычно рассказывала мне истории о том, как Святой Кутберт проповедовал тюленям и тупикам на этих скалах. Он жил на острове отшельником, питался моллюсками и листьями папоротника, чесался от вшей — и поэтому острова были священными для христиан, но от островов этих было мало пользы. Я не мог спрятать там осаждающий флот, потому что среди россыпи островков не было никакого укрытия. То же относилось и к Линдисфарене, лежащей северней; этот остров был намного больше. Я видел остатки тамошнего монастыря, но Линдисфарена не имела приличной гавани.
Я все еще пристально смотрел на Линдисфарену, вспоминая, как Рагнар Старший перерезал там монахов. Я был тогда ребенком. И в тот же самый день Рагнар Старший позволил мне прикончить Веланда, человека, подосланного моим дядей, чтобы убить меня. Я рубил его мечом, резал и полосовал, и он истек кровью, корчась в муках. Я глядел на остров, вспоминая смерть врагов, когда Рагнар прикоснулся к моему локтю.
— Им стало любопытно, кто мы.
От Низких Ворот ехали всадники.
Я сосчитал их — их было около семидесяти. Значит, мой дядя не искал боя. Человек с отрядом в сотню воинов не хочет потерять десять человек в какой-нибудь бессмысленной стычке, поэтому он выслал к нам столько людей, чтобы удержать обе стороны от нападения.
Я наблюдал, как всадники поднимаются на холм, направляясь к нам. Они были в кольчугах и шлемах, со щитами и при оружии, но остановились в доброй сотне шагов от нас. Только трое продолжали двигаться нам навстречу, хотя, прежде чем оставить своих товарищей, демонстративно сложили мечи и щиты. Они ехали без знамени.
— Они хотят поговорить, — сказал Рагнар.
— Это мой дядя?
— Да.
Трое людей сдержали лошадей на полпути между двумя вооруженными отрядами.
— Я мог бы убить ублюдка прямо сейчас, — сказал я.
— И все унаследует его сын, — сказал Рагнар. — И все узнают, что ты убил безоружного человека, который предложил перемирие.
— Ублюдок, — обозвал я Эльфрика.
Я отстегнул два своих меча и швырнул их Финану, потом погнал вперед одолженную лошадь. Рагнар поехал со мной. Я почти надеялся, что моего дядю сопровождают два его сына. Если так, я, может, не выдержу искушения и попытаюсь убить всех троих. Но компаньонами Эльфрика оказались два суровых с виду воина — без сомнения, его лучшие люди.