Альфред гордился своими школами и монастырями, своими богатыми серебром церквями, но их защищали клинки. А чем был Уэссекс в сравнении с Римом?
Трудно упорядочить мои мысли, но я ощущаю и всегда ощущал, что мы соскальзываем из света в темноту, из славы в хаос, и, может быть, это хорошо. Мои боги говорят нам, что мир закончится в хаосе. Может, мы живем в последние дни мира, и даже я смогу прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как трещат дома, как закипает море, как горят небеса, когда сражаются великие боги.
И пред лицом этой безбрежной гибели Альфред строил школы. Его священники сновали, как мыши в гнилой кровле, навязывая свои правила, словно жалкое послушание может остановить рок. «Не убий», — проповедовали они — и подделывали грамоты, чтобы забирать у людей землю.
«Не прелюбы сотвори», — проповедовали они — и трахали чужих жен, как чумные зайцы весной.
В этом нет смысла. Прошлое — корабль, чей след остается на глади серого моря, но будущее не имеет меток.
— О чем ты думаешь? — забавляясь, спросил Рагнар.
— Что Брида права.
— Я должен отправиться в Уэссекс?
Я кивнул, хотя и знал, что не хочу отправиться туда, где столько людей потерпели неудачу.
Я провел всю жизнь вплоть до этого момента, так или иначе нападая на Уэссекс или защищая его. Почему именно Уэссекс? Чем он для меня был? Бастионом темной веры в Британии, местом законов, обиталищем саксов. Я поклонялся старшим богам — богам, которым поклонялись сами саксы, прежде чем миссионеры явились из Рима и всучили им свою новую чушь. Однако я сражался за Уэссекс.
Снова и снова датчане пытались захватить Уэссекс, и снова и снова Утред Беббанбургский помогал восточным саксам. Я убил Уббу Лотброксона у моря, я вопил в «стене щитов», которая сломала хребет великой армии Гутреда, и я уничтожил Харальда. Столько датчан погибло, и столько потерпело поражение, и я способствовал их поражению, потому что судьба заставила меня сражаться на стороне священников.
— Ты хочешь быть королем Уэссекса? — спросил я Рагнара.
Он засмеялся.
— Нет! А ты?
— Я хочу быть лордом Беббанбурга.
— А я хочу быть лордом Дунхолма. — Он помедлил. — Но!..
— Но если мы их не остановим, — продолжил я за него, — они придут сюда.
— Тут есть за что сражаться, — нехотя сказал Рагнар. — Иначе наши дети будут христианами.
Я поморщился, думая о моих детях в покоях Этельфлэд. Их будут учить христианству. Может быть, уже сейчас они окрещены, и мысль об этом породила во мне всплеск гнева и вины.
Должен ли я был остаться в Лундене и смиренно принять судьбу, уготованную мне Альфредом? Но тот уже однажды унизил меня, заставив ползти на коленях к одному из его проклятых алтарей, и я не сделаю этого снова.
— Мы отправимся в Уэссекс, — сказал я, — и сделаем тебя королем, и я буду защищать тебя, как защищал Альфреда.
— В следуюшем году, — отозвался Рагнар.
— Но я не отправлюсь туда голым, — проговорил я. — Мне нужно золото, мне нужны люди.
— Ты можешь возглавить моих людей, — предложил Рагнар.
— Они дали клятву верности тебе. Мне нужны собственные люди. И золото.
Рагнар кивнул. Он понимал, о чем я. Человека судят по его делам, по его имени, по тому, сколько людей дали ему клятву верности. Я считался полководцем, но, пока я возглавлял лишь горстку воинов, люди вроде моего дяди могли позволить себе оскорблять меня.
Мне нужны были люди. Мне нужно было золото.
— Итак, ты действительно совершишь зимнее плавание во Фризию? — спросил Рагнар.
— А зачем еще богам было посылать мне Скади? — парировал я.
И в этот миг словно рассеялся туман, и я, наконец-то, смог увидеть путь впереди. Судьба послала мне Скади, а Скади отведет меня к Скирниру, а золото Скирнира позволит мне собрать людей, которые вместе со мной пробьются через бурги Уэссекса. Потом я заберу серебро христианского Бога и воспользуюсь им, чтобы выковать армию, которая возьмет Беббанбург.
Все было так ясно. Это даже казалось легким.
Мы повернули коней и поехали к Дунхолму.
Нос «Сеолфервулфа» врезался в волну, и вода взорвалась белыми клочьями, которые стали хлестать по палубе, как ледяные снаряды. Зеленое море над носом судна и окатывающий холод на днище.
— Вычерпывайте! — закричал я, и люди, не работавшие на веслах, начали неистово вычерпывать воду и лить за борт, когда нос, увенчанный головой волка, поднялся к небесам.
— Гребите! — взревел я, и весла врезались в воду, и «Сеолфервулф» упал в котловину океана с шумом, который заставил задрожать его шпангоуты.
Я люблю море.
Мои сорок три человека были на борту, хотя я не позволил сопровождать нас ни одной женщине и ни одному ребенку. Скади была единственной женщиной на судне, потому что она знала Зегге, песчаный остров, где Скирнир копил сокровища.
Еще со мной отправились тридцать четыре человека Рагнара — все они вызвались добровольцами, — и вместе мы плыли на восток, прямо в зубы зимнему ветру.
Сейчас не время было ходить по морю. Зима — это время, когда корабли вытаскивают на берег, а люди остаются в освещенных очагами домах; но Скирнир будет ожидать меня весной, поэтому я рискнул пуститься в зимнее плавание.
— Поднимается ветер! — закричал мне Финан.
— Так и есть! — крикнул я в ответ и был одарен скептическим взглядом.
Финан никогда не бывал счастлив в море так, как я. Многие месяцы мы с ним делили гребцовую скамью, и он вытерпел все связанные с этим неудобства, но никогда не наслаждался вызовом моря.
— Может, повернуть и удрать? — спросил он.
— От этого маленького ветерка? Никогда! — взвыл я, перекрывая рев ветра. Потом вздрогнул, когда холодная вода ударила мне в лицо, и закричал: — Гребите, вы, ублюдки! — Если хотите жить, гребите!
Мы гребли. И мы выжили, добравшись до берега Фризии холодным утром под затихающим ветром, по мрачному морю.
Погода улучшилась, и суда смогли выйти из местных гаваней. Я последовал за одним из них в запутанные каналы, которые вели во внутреннее море, — полосу мелкой воды между островами и материком. Судно, за которым мы следовали, имело восемь гребцов и груз, спрятанный под большой кожаной накидкой, что заставляло предположить — оно везет соль, муку или другой товар, который нужно защищать от дождя.
Рулевого ужаснуло, что мы подошли так близко. Он увидел волчью голову нашего корабля, полного бойцов, и испугался, что на него вот-вот нападут. Но я прокричал, что нам просто нужен провожатый, чтобы пройти через каналы.
Прилив поднимался, поэтому даже если бы мы сели на мель, это не грозило бы большими неприятностями. Но торговый корабль провел нас целыми и невредимыми в более глубокие воды, и там мы впервые попали в поле влияния Скирнира.