Эмма заговорила не сразу.
– Вы видели трех моих братьев, – сказала она. – У меня был еще один, Эдмунд, его убили на войне. Незадолго до того он написал мне из Франции.
Она открыла сумочку и вынула зачитанное, потертое на сгибах письмо.
– «Надеюсь, Эмми, – начала она читать, – тебя не сразит эта новость, но дело в том, что я женюсь – на француженке. Все произошло очень внезапно, однако я уверен, что ты полюбишь Мартину и позаботишься о ней, если со мной что-нибудь случится. Подробностей жди в следующем письме, а я к тому времени буду женатым человеком! Старику сообщи как-нибудь поделикатней, ладно? Не то, чего доброго, взовьется до небес».
Инспектор Краддок протянул руку. Эмма поколебалась и, вложив в нее письмо, торопливо продолжала:
– Через два дня после этого письма пришла телеграмма, что Эдмунд пропал без вести и предположительно убит. Потом мы получили подтверждение, что он погиб. Как раз перед Дюнкерком, в дни смятения и неразберихи. Среди армейских документов свидетельства о его женитьбе, как мне удалось выяснить, не обнаружилось, но в то время, как я уже сказала, кругом царил полный хаос. От девушки я ни разу не получала никаких известий. Пыталась, уже после войны, наводить справки, но я ничего, кроме ее имени, не знала, а та часть Франции была оккупирована немцами, и что-либо разузнать о человеке без фамилии и прочих сведений было трудно. В конце концов я пришла к мысли, что их женитьба так и не состоялась, а девушка либо вышла замуж за другого, пока шла война, либо, может быть, сама погибла.
Инспектор Краддок кивнул.
– Вообразите мое удивление, – завершила Эмма, – когда примерно месяц назад я получаю письмо, подписанное «Мартина Кракенторп».
– Оно у вас с собой?
Эмма достала письмо из сумочки и дала ему. Краддок с интересом открыл его. Косой французский почерк – почерк образованного человека.
«Дорогая мадемуазель!
Простите, если это письмо станет для Вас потрясением. Я даже не знаю, успел ли Ваш брат Эдмунд известить Вас о том, что женился. Он говорил, что собирается. Его убили буквально через несколько дней после нашей женитьбы, и тогда же нашу деревню заняли немцы. После войны я решила, что не стану ни писать Вам, ни пытаться с Вами увидеться, хотя Эдмунд и велел мне это сделать. У меня к тому времени началась другая жизнь, и это было никому не нужно. Но теперь обстоятельства изменились. Это письмо я пишу ради сына. Сына вашего брата. Я больше не имею возможности давать ему то, на что он в этой жизни имеет право. В начале следующей недели я буду в Англии. Пожалуйста, сообщите, нельзя ли мне приехать повидаться с Вами. Писать нужно по адресу: 126 Элверс-Кресент, № 10. Простите еще раз, если это письмо заставило Вас пережить потрясение.
Примите уверения в моих наилучших чувствах.
Мартина Кракенторп».
Краддок помолчал немного. Перед тем как вернуть письмо, перечел его еще раз.
– Что вы сделали, мисс Кракенторп, когда пришло это письмо?
– У нас как раз гостил тогда мой зять, Брайен Истли, и я ему сказала. Потом позвонила в Лондон брату Гарольду посоветоваться. Гарольд воспринял это довольно скептически и рекомендовал мне вести себя крайне осмотрительно. Необходимо, сказал он, самым тщательным образом проверить, кто такая эта особа. – Эмма перевела дыхание. – Что, естественно, сказал бы всякий разумный человек, и я была с ним совершенно согласна. Но в то же время считала, что если эта девушка – эта женщина – действительно та Мартина, о которой мне писал Эдмунд, ей следует оказать радушный прием. Я написала по адресу, указанному в письме, что приглашаю ее приехать в Резерфорд-Холл и познакомиться с нами. Через несколько дней приходит телеграмма из Лондона: «Очень сожалею вынуждена срочно возвращаться во Францию. Мартина». И с тех пор – ничего, ни письма, ни известий.
– А произошло это все когда?
Эмма нахмурила брови.
– Незадолго до Рождества. Знаю, потому что хотела ей предложить провести Рождество у нас. Но мой отец и слышать об этом не хотел. Поэтому я пригласила ее на уик-энд сразу после Рождества, когда семья еще будет в сборе. По-моему, эта телеграмма – о том, что она возвращается во Францию, – пришла как раз в самый канун Рождества.
– И вы полагаете, что женщина, труп которой обнаружили в саркофаге, возможно, и есть Мартина?
– Нет, конечно. Просто, когда вы сказали, что она, вероятно, француженка, я невольно засомневалась – а вдруг… – Ее голос замер.
Деловитый голос Краддока зазвучал ободряюще:
– Вы поступили очень правильно, что пришли и рассказали. Мы все проверим. Лично я сказал бы, что, вероятнее всего, женщина, которая писала вам, благополучно вернулась во Францию и сейчас находится там, живая и здоровая. С другой стороны, как вы сами столь проницательно подметили, определенное совпадение дат действительно имеет место. Вы слышали на дознании, что по свидетельству медэксперта время смерти этой женщины грубо говоря, недели три-четыре назад. Самое главное, мисс Кракенторп – не волнуйтесь и предоставьте этим заниматься нам. Ах да, – прибавил он небрежно, – с мистером Гарольдом Кракенторпом вы, стало быть, советовались. А как насчет вашего отца и других братьев?
– Отцу, понятно, пришлось сказать. Он пришел в невероятное волнение. – Она слабо усмехнулась. – Был убежден, что все это подстроено, чтобы выманить у нас деньги. Деньги у моего отца – больная тема. Он уверен, – или, может быть, делает вид, – что страшно болен и должен беречь каждый грош. Я знаю, в старости такое иногда бывает. Это неправда, разумеется, он получает доход с капитала, это очень большие деньги, а не тратит, честно говоря, даже и четверти – по крайней мере, истратил до последнего времени, покамест не взвинтили подоходный налог. И безусловно его сбережения составляют крупную сумму. – Она умолкла на миг и продолжала: – Другим двум братьям я рассказала тоже. Альфреда это как будто позабавило, хотя и он был того мнения, что это почти наверняка обман. Седрик вообще не проявил никакого интереса. Он, главным образом, интересуется самим собой. Договорились, что примем Мартину всем семейством и попросим присутствовать при том нашего адвоката, мистера Уимборна.
– А каково было мнение мистера Уимборна на этот счет?
– С ним мы ничего не обсуждали, до этого просто не дошло. Только собрались, как получили телеграмму от Мартины.
– Никаких дальнейших шагов не предпринимали?
– Предпринимала. Написала в Лондон, с пометкой на конверте: «Просьба переслать по новому адресу», но ответа не было.
– Довольно любопытная история. Хм… – Он бросил на нее острый взгляд. – Ну, а вы сами-то что думаете?