— Где ключи от вашей тачки? — спросил я, переводя пистолет с одного на другого.
Дохлый пребывал в шоке и ответить не мог. Бритоголовый молчал.
— Ключи! — Я направил пистолет на Дохлого, указательный палец напрягся на спусковом крючке. — Быстро!
Он указал на куртку. Я ее тряхнул, услышал, как звякнули ключи.
— Ладно, — я навел пистолет на Бритоголового. — Открывай дверь. Вот так… хорошо. А теперь отойди. Дальше, дальше. Хорошо.
В последний раз я взглянул на Дохлого, чтобы убедиться, что он стоит на месте.
— Если услышу ваши шаги на лестнице, буду стрелять. Понятно?
Дохлый вопросительно глянул на подельника. Бритоголовый кивнул и убрал руки за спину. Я медленно двинулся к двери, переводя пистолет с одного на другого, но, переступив порог, метнулся к лестнице и быстро, насколько позволяло мое состояние, спустился с пятого этажа. Внизу я уже жадно хватал ртом воздух, голова кружилась, сердце грозило доломать оставшиеся целыми ребра, но шагов за спиной я не слышал. Наконец я добрался до двери, открыл замок и выскочил в холодную, темную ночь. На ходу нащупал в куртке Дохлого ключи от микроавтобуса, достал и швырнул в канал. Подумал о том, чтобы отправить вслед за ними и пистолет, но вместо этого завернул его в куртку, сунул под мышку и направился на поиски велостоянки.
В квартире я покидал в сумку что-то из одежды, паспорт, рабочий инструмент, туда же уложил пистолет. Потом заглянул в ванную, встал перед зеркалом и задрал рубашку — на груди красовался темно-лиловый синяк, словно кто-то нарисовал на мне мишень. Я наклонил голову и осторожно коснулся запекшейся на волосах крови. Открыл кран холодной воды, смочил полотенце и аккуратно смыл ее, стараясь не вызвать нового кровотечения. Затем поменял запачканную в крови рубашку на трикотажную хлопчатобумажную, надел кожаную куртку Дохлого, в кармане которой по-прежнему лежали обезьяны, подхватил сумку и вышел из квартиры. На улице огляделся — ни Бритоголового, ни Дохлого. Дожидаться их желания не возникло, и я зашагал в сторону Квартала красных фонарей и Сент-Якобсстрат, собираясь сделать то, что следовало сделать давным-давно.
Дом, в котором жил американец, я нашел без труда. Посмотрел на дверь, собрался ее вскрыть, но в последний момент засомневался. На уровне глаз поверх флаеров на нее приклеили полицейское извещение о том, что здесь совершено преступление. Существовал хотя и маленький, но шанс, что за дверью ведется наблюдение. А если бы и не велось, меня могли застукать другие жители дома. Задумавшись, я переминался с ноги на ногу. Танцевальная музыка доносилась из окна по одну сторону двери. Регги звучало из кофейни. Где-то вдалеке выла сирена «скорой».
Нет, не хотелось мне входить в дом через дверь. Скорее всего, опасения мои были напрасны, но я привык доверять интуиции. Поэтому попятился от двери и вновь зашагал по Сент-Якобсстрат, свернул с нее на первом же перекрестке, обошел дом сзади. Нашел темную нишу, куда засунул сумку, и мусорный бак на колесиках, который и покатил по проулку до свеса крыши, которая меня интересовала.
Здесь я забрался на бак, а с него (пусть далось мне это и нелегко из-за боли в груди) — на крышу под окном ванной комнаты Майкла.
Поскольку неминуемая смерть мне в этот момент не грозила, боль ни на мгновение не позволяла забыть о себе; я весь вспотел и то и дело подавлял стоны. Оказавшись на крыше, я какое-то время полежал на спине, глядя на серые облака в ночном небе. Облака чуть переливались, подсвеченные светом улиц. Словно надо мной раскинулось черное и страшное море, в котором плавал фосфоресцирующий планктон. Постепенно дыхание мое успокоилось, я сунул руку в карман, достал одноразовые хирургические перчатки, натянул на руки. Потом перекатился на бок, посмотрел на окно ванной комнаты и приготовился, учитывая мое состояние, еще к одному подвигу.
К счастью, водопроводная труба проходила рядом с подоконником. Я полез по ней, цепляясь руками и ногами (боль, конечно, донимала меня, но я терпел), наконец поставил одну ногу на кронштейн, которым труба крепилась к стене, вторую на подоконник, наклонился, взялся за нижнюю сдвижную раму одной рукой (второй держался за трубу) и потянул вверх. Нижняя рама поднялась, но к этому моменту мои руки и ноги уже сводило от напряжения, а в грудь словно вонзили раскаленные ножи. Но каким-то образом мне удалось оттолкнуться от трубы и ухватиться изнутри за край неподвижной верхней половины окна, а уж потом одним движением я проскользнул в щель.
Я зацепился за туалетный бачок, упал на пол. В ванной было темно, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться и найти шнур выключателя. Я дернул за него, и под потолком вспыхнула тусклая лампочка, осветившая засохшую кровь, волосы и, возможно, частички мозга, налипшие на белый фаянс ванны. Оставалось удивляться, что полиция забрала тело. С другой стороны, о совершенном преступлении напоминали только кровавые следы. Трудно сказать, что еще я ожидал увидеть (контур тела, нанесенного мелом, какие-то другие свидетельства пребывания здесь экспертов), но мне показалось, что полиция сюда словно и не заходила. Я даже задался вопросом, сколько пройдет времени, прежде чем хозяину квартиры разрешат помыть ванну, и будет ли он этим заниматься? Может, теперь квартира превратится в еще один гадюшник, где поселятся бездомные?
Но я пришел сюда не для того, чтобы стоять столбом, размышляя о всяких глупостях. Я сомневался, что найду то, за чем пришел, в ванной, поэтому не собирался проводить здесь тщательный обыск, но для проформы поднял крышку бачка и заглянул в него. В стоячей воде плавал пластиковый пакет с белым порошком, похожий на недвижную медузу, но ничего необычного я не обнаружил. Положил фаянсовую крышку на место и проследовал в комнату. Войдя, зажег верхний свет.
В комнате все осталось по-прежнему, разве что исчез чемодан Майкла, на столике в кухонной зоне лежал прямоугольник желтой бумаги — судя по всему, полицейский бланк. Я остановился посреди комнаты, уперев руки в бока, огляделся, спрашивая себя, с чего начать и сколько времени можно уделить поискам. В каком-то смысле я пытался поставить себя на место Майкла, думая, как бы я поступил, если бы передо мной возникла такая же проблема. Майкл был взломщиком, и, если исходить из этого, то ценности свои он хранил бы там, куда большинство людей, никак не связанных с воровским миром, даже и не посмотрели бы. Я вот спрятал свои инструменты за панелью в ванной, а статуэтки — в коробку со стиральным порошком, и, по моему разумению, Майкл поступил бы так же. Если верить Пьеру, он был мастером своего дела, и, значит, третья обезьяна не должна была покинуть его квартиру, сколько бы бандитов, полицейских и экспертов ни переворачивали ее вверх дном.
Но так выходило в теории. А на практике я с трудом представлял себе, где в этой комнатушке можно устроить тайник. Ограниченное пространство, минимум мебели, не разбежишься. Начал я с очевидного: подошел к комоду у кровати, вытащил все ящики, осмотрел комод изнутри, перевернул, чтобы убедиться, что ничего не закреплено на дне. Нашел только пыль, поэтому поставил комод на место, а ящики — в соответствующие пазы. Отодвинул кровать от стенки. В металлический каркас статуэтка поместиться не могла. Я ощупал одеяло и простыни, приподнял матрас, посмотрел, нет ли чего под ним. Положил матрас, ощупал и его, как хирург, ищущий грыжу, затем занялся кухней.