— Мама у нее умерла. Аня очень переживала. Отец еще восемь лет назад погиб, родственников нет, а маму она очень любила. И так горе горькое, а тут еще поддержать некому. В общем, лечилась она в больнице от нервов.
— В психиатрической больнице? — уточнил Олег.
— Да. Только она совершенно нормальная, это все от горя у нее. А вот соседу нашему из пятнадцатой квартиры не мешало бы туда отправиться на полгодика, но говорят, здоров, хоть поверить в это трудно.
— Друзья у Анны есть? Мужчины? Кто к ней ходит?
— Может, и заходил кто, я не видела. Парень у нее был, еще до болезни, я думала, поженятся, но потом… участковый к ней заходил, тоже парень неплохой, но и здесь не сложилось. Умер. Сердце больное оказалось. Прямо на детской площадке и умер, утром нашли.
Женщина замолчала, Олег больше вопросов не задавал, она подхватила сумку и не спеша стала подниматься по лестнице, а мы спустились на первый этаж и вышли из подъезда.
— Значит, про участкового правда? — пробормотала я, когда мы были уже на улице.
— Был такой случай. Молодой парень двадцати восьми лет умер прямо на детской площадке. Непонятно, что он там делал ночью… Врачи сказали — сердце… теперь я в этом очень сомневаюсь. Если бы не твоя настойчивость, считалось бы, что Горбовский тоже умер от сердечного приступа.
— Ты хочешь… не помню, как правильно это называется… эксгумация?
— Чтобы получить разрешение на эксгумацию, нужны неопровержимые улики. У нас пока вовсе никаких улик. Но можешь не сомневаться, я докопаюсь, кто все это затеял.
— Знаешь, что я подумала, — сказала я, направляясь к магазину «Вымпел», вывеска видна была еще от подъезда. — Я уволюсь с работы.
— Что? — вроде бы не понял Олег. — Зачем?
— Если это связано с моим повышением, причина исчезнет, и этот тип успокоится. Разве нет? А если не успокоится, значит…
— Но ведь тебе нравится твоя работа?
— Работа не проблема, — улыбнулась я. — Между прочим, я хороший специалист. Не сомневаюсь, что работу я найду. Зато буду знать наверняка…
— Что ты будешь знать? — вроде бы рассердился Олег.
— Что все гораздо сложнее, — пожала я плечами.
— Вот только не надо никакой мистики. Ключи у тебя наверняка позаимствовали на работе, сделали дубликат и, зная, что ты отсутствуешь, спокойно подменили картину. Горбовского убили, потому что того, кто все это затеял, он знал, у него и выраженьице это позаимствовали — «я на тебя смотрю», — произнес он с отвращением. — Горбовский рано или поздно сообразил бы, кто это, вот от экстрасенса и поспешили избавиться.
Мы поравнялись с магазином, и возле мусорных баков я увидела Анну, в оранжевом жилете и с метлой. Она работала не спеша и вроде бы даже с удовольствием, двор блистал чистотой, мусорные баки, видимо, последний этап утренней уборки.
Заметив меня, она выпрямилась и замерла, опираясь на метлу, ожидая, когда мы подойдем ближе.
— Привет, — сказала она без улыбки.
— Здравствуй, — отозвалась я, косясь на Олега, и вдруг почувствовала неловкость. — Это Олег. Я тебе про него рассказывала.
— Понятно. Вон там скамейка, посидите, я минут через десять освобожусь.
Скамейка действительно была рядом с кустами сирени. Мы устроились там, Анну из-за кирпичной стены, отделяющей баки от тротуара, видно не было, лишь иногда мелькал оранжевый жилет.
— Она не обманула, — заметила я. Впрочем, я в этом и не сомневалась и заговорила только для того, чтобы нарушить молчание. По непонятной причине оно меня тяготило.
— Это ничего не значит, — упорствовал Олег.
Прошло минут пятнадцать, и я увидела Анну в спортивном костюме и без яркой жилетки, в руках она держала рукавицы. Она подошла и устроилась на скамейке рядом со мной.
— У меня в подвале комнатушка для инвентаря, — сообщила она, предваряя возможные вопросы, впрочем, ни меня, ни Олега это сейчас не интересовало.
— Мы пришли поговорить о картине, — начал Олег. — Точнее, о том, кто и когда мог ее подменить.
— Ясно, — серьезно сказала она, глядя на меня, а не на Олега. — Думаете, это я? Думайте на здоровье. И вообще, что хотите, то и думайте, а также делайте. Я тебе уже говорила, мент здесь не поможет, — покачала она головой, поднялась и пошла к своему дому.
— Девушка, — решительно вскочил Олег, но на Анну это впечатления не произвело.
— У меня справка из психушки, — весело отозвалась она, — так что с меня взятки гладки.
— И ты еще сомневаешься, что картина — ее рук дело? — возмутился Олег, когда она поспешно скрылась за углом дома.
— Откуда ей знать о картине, если до этого она не была в моем доме? — напомнила я, но он продолжал упорствовать. — Мне надо заехать на работу, — сказала я, поднимаясь.
— В самом деле хочешь написать заявление? — вроде бы забеспокоился Олег.
— Хочу. Денег на первое время мне хватит. А там и работу найду. Если все это не прекратится, у меня хотя бы будет возможность… разобраться, — закончила я не очень убедительно.
— Расследованием занимается милиция, а тебе лучше поехать к родственникам, а еще лучше — где-нибудь отдохнуть. А когда вернешься из отпуска…
Я не очень-то его слушала и уволиться намеревалась всерьез. Вдруг повезет, и Азазель оставит меня в покое. Хотя теперь я в этом здорово сомневалась. Анна никакого отношения к моей работе не имела, но зачем-то ему понадобилось, чтобы мы встретились, а значит, происходящее не связано с моим предполагаемым повышением. Я даже думать боялась, с чем оно может быть связано.
* * *
Олег поехал вместе со мной, по дороге он пытался уговорить меня «не делать глупостей», как он выразился, правда, в офис подниматься не стал, по моей просьбе ждал в машине.
Когда я сообщила о своем намерении Сергею Юрьевичу, лицо его приняло такое выражение, что мне даже стало его жаль.
— Как это? — растерялся он. — С какой стати? Да я слышать ничего не хочу об этом. Какая муха тебя укусила?
Я честно ответила, что после двух несчастных случаев чувствую себя здесь крайне неуютно, и хотя ценю свою работу и уважаю Сергея Юрьевича, но по здравом размышлении решила уйти.