— Люпо! — заорал Ренделл. — Люпо, подождите меня!
Таксист удивленно обернулся, но когда он увидал приближавшегося Ренделла, на его лице расцвела улыбка. Прижав свою широкополую шляпу к груди, он с надеждой глядел на возможного клиента.
— Мне нужно ваше такси, — едва прохрипел Ренделл.
— На станцию? — спросил Люпо, не отрывая взгляда от растерзанной одежды, грязного лица и сбитых рук своего пассажира.
— Нет, нет, — быстро заявил тот, хватая водителя за руку и подталкивая к машине. — Я хочу, чтобы вы отвезли меня прямо в Рим, как можно быстрее. Я хорошо заплачу вам, к тому же возмещу бензин и обратную поездку сюда. Вы можете ехать побыстрее?
— Да мы уже практически там! — пообещал Люпо. Он широко распахнул дверцы своего такси. — Вы наслаждались древностями Остиа Антика, синьоре? Какой замечательный был день, не так ли?
* * *
В КОНЦЕ КОНЦОВ, Ренделл очутился в безопасности собственного номера гостиницы «Эксельсиор».
Уже в фойе, он попросил удивленного портье заказать для него билет на первый же рейс из Рима в Париж. Из того же фойе он позвонил профессору Анри Оберу. Того на месте не было, но его секретарь приняла сообщение. Мсье Ренделл перед обедом прилетает в Париж. Oui. Мсье Ренделл должен встретиться с профессором Обером в лаборатории по неотложному вопросу. Oui. Мсье Ренделл сразу же по прилету в аэропорт Орли позвонит, чтобы подтвердить свое прибытие. Oui.
Сейчас, находясь в своем номере, Ренделл понял, что у него едва хватит времени на душ и на еще один звонок перед тем, как будет пора выезжать.
Всего один звонок.
Предполагая, что Обер докажет, что кусок папируса из кожаной сумки является настоящим, созданным в первом веке нашей эры, оставался еще один шаг, гораздо более важное испытание. Как сам Обер уже раз указал, что истинность папируса еще не гарантирует истинности документа. В конце концов, самым главным оставался арамейский текст. И в тот же самый момент, Ренделл понял, что здесь было кое-что еще. Надпись симпатическими чернилами, о которой говорил Лебрун.
С кем же поговорить по этому поводу?
Поначалу было искушение, чуть ли не победившее, связаться с Джорджем Уилером или же с доктором Эмилем Дейчхардтом, сообщить о том, что он сам обнаружил, попросить их привлечь докторов Джеффриса и Найта, собственных экспертов по арамейскому языку, равно как и некоторых специалистов по римской истории, которые сотрудничали с проектом. Но, несмотря на все эти искушения, Ренделл смог сдержаться.
Поскольку ни Уилер, ни Дейчхардт не были мазохистами или самоубийцами, они никогда не признают доказательства подделки Лебруна. Им никак нельзя доверять. Как нельзя доверять доктору Джеффрису, который собрался стать ведущим деятелем в Мировом Совете Церквей, и для которого трамплином к этому посту должен сделаться успех Международного Нового Завета — нет, Джеффрису тоже нельзя верить. Но верить нельзя и доктору Найту, милому доктору Найту, у которого восстановился слух, благодаря чуду находки нового евангелия. Он тоже не может считаться бесстрастным судьей. Ренделл понял, что то же самое относится к любому сотруднику Воскрешения Два. Слишком много у них поставлено на карту.
Ему хотелось посоветоваться с кем-либо скептичным и таким же ищущим правды, как и он сам во время собственных поисков.
Оставался только один такой человек.
Ренделл поднял трубку и связался с оператором международных линий.
— Я хочу заказать разговор, очень срочный, с Амстердамом. Нет, номера, к сожалению, я не знаю. Это Вестеркерк в Амстердаме. Такая церковь. Там я хочу говорить с домине Мартином де Фроомом.
— Положите, пожалуйста трубку, мистер Ренделл. Я попробую найти вашего адресата, после чего позвоню вам.
Как можно быстрее Ренделл убрал все свои записки из ящиков стола, уложил их в «дипломат»; сверху он оставил только свежую сорочку и брюки. После этого он разделся до трусов, грязные вещи, скомкав, бросил в дорожную сумку. Найденный с таким трудом кошель он осторожно уложил вместе с бумагами, после чего закрыл портфель на ключ.
Зазвонил телефон. Ренделл тут же схватил трубку.
Это был гостиничный оператор.
— Мы установили вашего адресата в Амстердаме, мистер Ренделл. Можете говорить с ним.
На линии раздался гудок, затем щелчок.
Говоря в трубку, Ренделл инстинктивно понизил голос:
— Домине де Фроом? Это Стивен Ренделл. Я говорю с вами из Рима…
— Да, телефонистка сообщила мне, что я буду разговаривать с Римом. — Тон голоса голландского священника был как всегда учтивым и внимательным. — Весьма приятно, что вы обо мне вспомнили. Мне казалось, что вы остались мною недовольным.
— Нет, я только должен был все проверить. Полагаю, что все сказанное вами, это правда. Но мне нужно было самому удостовериться в этом. И я отправился на поиски Роберта Лебруна. Я нашел его.
— Нашли? Вы действительно встретились с ним?
— Лично. Я услышал его историю. В принципе, все то же самое, что Пламмер докладывал и вам, но здесь было и другое. Сейчас я не могу рассказывать все подробности. У меня скоро самолет. Но я договорился с Лебруном.
— И он вам принес что-то?
— Можно сказать, что принес. Я расскажу вам поподробнее, когда мы встретимся. Самое главное, что доказательство подделки находится со мной, в моем номере.
Его адресат в Амстердаме присвистнул.
— Прекрасно, замечательно. Это недостающий фрагмент одного из папирусов?
— Именно. С текстом на арамейском языке. Я везу его в Париж. В пять вечера я буду в аэропорту Орли. После этого я хочу ехать в лабораторию профессора Обера, чтобы попросить его сделать проверку.
— Обер для меня ничего не значит, — сообщил домине де Фроом. — Но я понимаю, что он крайне важен для вас — и для ваших работодателей. Понятное дело, что он установит, что папирус настоящий. Для Лебруна это было самым простым делом. Доказательством подделки станет то, что написано на папирусе, либо же это доказательством не будет.
— Потому-то я и звоню вам, — сказал Ренделл. — Знаете ли вы кого-нибудь, кому мы могли бы доверять, — тут до него дошло, что он впервые использовал слово «мы» по отношению к де Фроому, — какого-нибудь специалиста по арамейскому языку, который бы смог проверить текст и сказать нам…
— Но ведь я же говорил вам перед этим, мистер Ренделл, — перебил его священник, — что на свете мало таких специалистов, которые смогли бы сравниться со мной по вопросу арамейского языка. В такой деликатной проблеме, я считаю, что лучше всего вам следовало бы довериться мне.
— С удовольствием, — сказал Ренделл обрадованно. — Надеюсь, что вы сможете помочь. Да, и еще одно. Вы когда-нибудь слышали про женщину по имени Локуста?
— Официальную отравительницу императора Нерона? Конечно.