— Ладно, отбивные подождут в холодильнике прилета Леру.
— А тем временем, — сообщил Барретт, возвращаясь к столу, — я посвящу следующий час одному сценарию.
— А именно?
— У нас появился свой «туз», и я должен написать для него незабываемую роль.
Они опаздывали, и Майк Барретт был в ужасе.
Собрание должно было начаться в половине девятого вечера, а они прибыли в отель «Беверли-Хилтон» без десяти девять. Барретт приехал к Осборнам вовремя, но Фей, как обычно, еще не оделась.
Оставив машину на стоянке отеля, Майк Барретт схватил Фей за руку и втолкнул через автоматически открывающиеся двери в огромный вестибюль. Девушка споткнулась.
— К чему такая спешка, черт побери? — возмутилась она. — Тебя вроде бы никто не приглашал почетным гостем. Почему ты всегда так торопишься?
— Дело не в том… — начал объяснять Барретт, но замолчал, зная, что она не поймет, и к тому же это было неважно.
Сегодняшняя спешка не имела ничего общего с его обычной торопливостью. Ему хотелось затеряться в толпе и незаметно пройти в зал. Для общества борьбы за праведную жизнь он был врагом, и сейчас ему предстояло ступить на вражескую территорию.
Они быстро миновали вестибюль. Фей шла впереди на полшага, как бы давая этим понять, что сожалеет о своей несдержанности. Они прошли по широкому коридору, мимо аптеки, расположенной на нижнем этаже, и наконец достигли бара, который находился перед большим бальным залом.
— Мы не самые последние, — заметила Фей.
Барретт с облегчением увидел, что она права. По крайней мере с полдесятка человек двигались мимо двух столов, за которыми восседали несколько дородных матрон. Когда подошла очередь Барретта, он торопливо объяснил, что не успел купить билеты заранее и надеялся, что места еще есть. Свободные места были, и он вручил представительнице общества десятидолларовую купюру.
Когда они с Фей в числе опоздавших направились к дверям в зал, из бара повалил народ, и Фей помахала кому-то рукой.
— Знакомая, — сообщила она и отошла от Барретта. — Привет, Мэгги. Очень рада тебя видеть, — поздоровалась она с потрясающей брюнеткой, которая несла стакан с чем-то похожим на сливовицу.
— Взаимно, Фей, — ответила брюнетка и машинально подняла бокал. — Я не любительница пить в одиночку. Просто мне нужно хлебнуть перед собранием. Длинные речи всегда высасывают из меня влагу.
— Я хотела позвонить тебе и сказать, что сожалею о случившемся с Джерри. Кажется, отец звонил твоему дяде. Нам всем очень жаль. О, прости меня… — Она схватила Майка за руку и потянула к себе. — Ты, наверное, не знакома с моим женихом… Мэгги Рассел… Майк Барретт.
— Очень приятно познакомиться, мисс Рассел, — произнес Барретт.
— Здравствуйте, — холодно кивнула Мэгги. — Кажется, я вас узнала.
— Вы хотите сказать, что на ужасных фотографиях в газетах я похож на себя? — пошутил Майк.
— Я хочу сказать, что их было очень много, — без тени улыбки ответила девушка. — К тому же у меня личный интерес в вашем деле. — Прежде чем он успел ответить, она повернулась к Фей. — Ты чудесно выглядишь, Фей.
— У меня есть на это причины, — весело ответила Фей Осборн и взяла Барретта за руку.
Почему-то сейчас ему не понравилось, что она так открыто афиширует их отношения. Он слегка сжал руку Фей и высвободился.
Фей Осборн и Мэгги Рассел медленно двинулись вперед, о чем-то вполголоса беседуя, а Барретт остался стоять на месте. Он не сводил взгляда с красивой брюнетки. Ему захотелось остаться с ней наедине, попытаться объяснить… И он моментально смутился. Что объяснить? Объяснить, почему он защищает книгу, которая испортила жизнь одному из ее родственников? Или почему он с Фей Осборн? Он продолжал смотреть на Мэгги Рассел, полную противоположность Фей. Фей была выше и стройнее и обладала более холодной, классической красотой. А Мэгги Рассел была привлекательнее.
Его взгляд задержался на ее голове, потом переместился ниже в поисках той самой «изюминки». Когда девушка повернула голову, он заметил, что у нее какой-то взъерошенный вид из-за густых блестящих черных волос, кончики которых были загнуты… как это называется в женских модных журналах? «Кончики, озорно залезающие на щеки». Широко поставленные зеленовато-серые глаза смотрели прямо и открыто, а влажные губы были слегка приоткрыты. И лицо, и фигура имели плавные очертания, и это оттеняло высокую грудь, широкие бедра, тонкую талию и стройные ноги. В дверях она слегка повернулась, и Барретт неожиданно обратил внимание на ее короткое шелковое платье. Оно так плотно облегало фигуру, что слегка проглядывали контуры трусиков.
Мэгги Рассел неожиданно оглянулась и поймала его взгляд. Потом быстро повернулась и вошла в зал, глядя прямо перед собой.
Барретт смущенно и виновато перевел взгляд на Фей, догнал и взял ее за руку, и они вошли в зал вслед за Мэгги Рассел. Темно, с радостью отметил Барретт. Примерно тысяча человек. У задней стены было несколько свободных откидных стульев, к которым они направились все втроем. Интересно, подумал Барретт, сядут ли девушки вместе? Но Мэгги нашла свободное место в конце заполненного людьми ряда. Разочарованный Барретт повел Фей по проходу и твердо усадил девушку во второе кресло, а сам сел в крайнее.
Фей наклонилась к нему и, прикрыв рот ладонью, прошептала:
— Извини. Не следовало вас знакомить, совсем не подумала. Очень смутился?
— Почему я должен смутиться?
— Она племянница Фрэнка Гриффита и очень дружна с Джерри.
— Так и хорошо, что познакомила, — тихо сказал Майк. — Никогда не вредно знать кого-нибудь из близких Джерри Гриффита.
— Забудь об этом, — посоветовала Фей, снимая перчатки. — Радуйся, что она не плюнула тебе в глаза.
С этими словами Фей откинулась на спинку стула и посмотрела на сцену. Только теперь Барретт заметил, что взоры всех присутствующих прикованы к оратору.
Элмо Дункан был гвоздем вечера. Окружной прокурор, стройный и осанистый, уперся руками в края трибуны и слегка склонялся к микрофону, когда хотел сделать ударение на какой-нибудь мысли. Барретт выпрямился и прислушался.
— Давайте не будем заблуждаться в отношении самого слова «порнография», — говорил Элмо Дункан. — Не стоит забывать его этимологии. Оно произошло от греческого слова pornographos, что означает «произведения проституток». Порнография описывает в разнообразных формах половую жизнь женщин легкого поведения. Это особые произведения, основная цель которых — пробуждение в человеке вожделения. Вначале, как заметил один современный журналист, порнография была «описанием жизни проституток, направленным на то, чтобы возбудить мужчину и заставить его отправиться к проститутке». Прошли века, но слово «порнография» сохранило свое значение. Я готов подтвердить это, хотя в судах нас часто пытаются убедить, что не все порнографические книги в равной степени преступны. Нам пытаются втолковать, что некоторые порнографические книги содержат отрывки неэротического повествования, так называемые «общественно значимые», и поэтому к ним следует относиться с большей терпимостью, чем к тем книгам, в которых таких отрывков нет. С моей точки зрения, в юридическом смысле это чепуха и хитрая казуистика, которая уже начала мешать применению законов против непристойности. Расплывчатое определение порнографии вынуждает, если вспомнить выражение судьи Блэка, безнадежно барахтаться в трясине.