«Такое случалось уже трижды в нашей истории, – рассказывал бард. – Иногда матери даже не подозревали, что беременны. Иногда они обнаруживали это уже на третьем или четвертом месяце. Ни одна не знала, что существо внутри ее станет расти и превратится в подобие святого, снова пришедшего к своим людям».
«И кто были отцы этих детей?»
«Высокопоставленные мужчины из клана Доннелейта – вот кем они были. Ибо святой Эшлер – основатель этого рода. Можешь не сомневаться, много странного и непонятного происходило в этих лесах. У каждого клана есть свои тайны. Мы не говорим здесь об этом, но время от времени где-то рождается гигантский ребенок, ничего не знающий о святом. Я видел одного из них собственными глазами. Он был на голову выше своего отца уже вскоре после того, как вышел из чрева матери, умиравшей возле домашнего очага. Безумное существо плакало от страха, и ему не дано было видений от Бога, но оно тосковало по языческим кругам из камней! Бедняга! Они называют таких ведьмами, монстрами. И знаете, как поступают с такими созданиями?»
«Их сжигают».
«Да, – последовал ответ. – Ужасное зрелище. Особенно если несчастное создание – женщина. Ибо ее без суда и следствия объявляют дочерью дьявола, хотя совершенно очевидно, что она не может быть Эшлером. Но ведь это Высокогорье, а наши обычаи всегда были таинственными».
«Видел ли ты сам такое существо женского рода?» – спросил я.
«Нет. Никогда мне не доводилось видеть что-либо подобное. Но есть люди, утверждающие, что знают тех, кто видел. Ходят всякие разговоры среди колдунов и прочих приверженцев языческих обычаев. Люди мечтают свести вместе такую пару – самца и самку. Но мы не должны говорить об этом. Мы испытываем недостаток в ведьмах, способных, пусть даже время от времени, исцелять. Но мы не верим в такие истории и считаем их недостойными ушей христианского люда».
«О да, – согласился я, – могу себе представить».
Я поблагодарил рассказчика и не стал дожидаться утренней мессы, чтобы встретиться со странным высоким служителем Божьим.
Я уловил его запах, как только приблизился к дому приходского священника. И он, подойдя к двери, почувствовал мой запах. Мы долго всматривались друг в друга. Я встал во весь рост, и, конечно, он не стал скрывать свой собственный. Мы пристально изучали каждую черточку друг друга.
Я увидел в нем старинную кротость. Взгляд его был почти робким, губы – мягкими, а кожа – безупречной, как у младенца. Неужели он родился от двух человеческих существ, от двух могущественных ведьм? Верил ли он в свою судьбу?
Родился с памятью – да, родился с запасом знаний – да. И благодарен за это Богу! Он помнит славные времена – правильную битву в правильном месте. И теперь он следует предназначению, которое было уготовано нам сотни лет тому назад.
Он подошел ко мне ближе. Он хотел говорить со мной. Быть может, он не мог поверить своим глазам, ибо видел перед собой собственное отражение.
«Отец, – заговорил я на латыни, так чтобы он смог ответить, – правда ли, что ты родился от человеческих отца и матери?»
«А как же может быть иначе? – спросил он, явно охваченный ужасом. – Если хочешь, сходи к моим родителям. Спроси их».
Священник побледнел, и было заметно, что его охватила дрожь.
«Отец, а есть ли кто-нибудь похожий на тебя среди женщин?» – задал я новый вопрос.
«Такого существа нет! – объявил он. Но сам едва удерживался, чтобы не броситься прочь от меня. – Брат, откуда ты пришел? Сюда, где люди ищут прощения у Бога за свои грехи, какими бы они ни были?»
«Ты никогда не видел женщин нашего рода?»
Священник покачал головой.
«Брат, я избранник Бога, – объяснил он. – Избранник святого Эшлера».
Великан смиренно склонил голову, и я увидел, как румянец залил его щеки, ибо, очевидно, он совершил грех гордыни, сказав об этом.
«Что ж, тогда прощай», – сказал я.
И ушел от него.
Я покинул город и снова отправился к камням. Я пел старинную песню, раскачиваясь на ветру, а потом углубился в лес.
Когда я взбирался на поросшие лесом холмы, чтобы найти старую пещеру, за спиной уже занимался восход. Это было пустынное место, темное, как и пять сотен лет тому назад. От хижины той ведьмы не осталось и следа.
С рассветом, холодным и резким, как бывает накануне зимы, я услышал голос, звавший меня:
«Эшлер!»
Я обернулся и поглядел на темный лес вокруг.
«Эшлер, проклятый, я тебя вижу!»
«Это ты, Эйкен Драмм?!» – вскричал я и тут же услышал его издевательский хохот.
Да, Маленький народ был здесь. Одетые во все зеленое, они сливались с листвой и зарослями папоротника. Я увидел их жестокие маленькие мордочки.
«Здесь нет высокой женщины для тебя, Эшлер! – выкрикнул Эйкен Драмм. – И никогда не будет! Нет и мужчин из твоего рода, кроме хнычущего священника, родившегося от ведьм. И он падает на колени, заслышав звуки наших дудок. Иди сюда! Приходи, возьмешь себе маленькую невесту, сладкую крошку со сморщенной плотью, и увидим, что ты произведешь на свет! И будь благодарен Богу за то, что он дает тебе!»
Они начали бить в барабаны. Я слышал завывание их песен, разноголосое, жуткое, но до странности знакомое. Затем вступили дудки. То были старые песни, которые когда-то пели мы и которым научили маленьких людей!
«Кто знает, проклятый Эшлер, – вновь выкрикнул Эйкен Драмм, – но твоя дочь от одной из наших, зачатая этим утром, может стать женщиной! Присоединяйся к нам, у нас есть множество женщин, чтобы развлечь тебя. Подумай о дочери, ваше королевское величество! И снова высокий народ будет править на этих холмах!»
Я повернулся и побежал сквозь лес, не останавливаясь до тех пор, пока не оказался на пустоши. Потом вновь вышел на дорогу.
Разумеется, Эйкен Драмм сказал правду. Я не нашел ни одной женщины моего вида во всей Шотландии. А именно ради этих поисков я сюда и приехал.
И именно ее, женщину, я искал в течение следующего тысячелетия.
Я не поверил тогда, тем холодным утром, заявлению Драмма о том, что никогда не смогу отыскать молодую или, во всяком случае, способную к размножению женщину из племени Талтос. Ох, как много раз в течение первых столетий жизни я встречал своих соплеменниц и отворачивался от них. Осторожный, замкнутый, я не мог позволить себе произвести на свет юного Талтоса, обреченного на страдания в чужом мире, в котором он оказался бы вместо нежных объятий утраченной земли.
И где они были теперь, эти дорогие благоухающие создания?