– Куда?
Кей неохотно пояснил:
– Шесть лет назад я смылся из Города и решил присоединиться к Караванщикам. Они вообще-то людей не берут, но Шахрияр за меня поручился…
– Брат за брата, – кивнул Салим, выдувая сладкий дымок. – То есть человек за человека.
– А Караванщики что, не люди?
Парнишка захихикал и тут же закашлялся. Герда злорадно на него покосилась. В горле першить уже перестало, а в голове разрасталась приятная пустота.
– Какие же мы люди? – хихикнул Салим. – Мы чудовища из бездны.
– Вообще-то они змеи, – сказал Кей.
– Да. Мы змеи. Ужасные толстые змеищи, шшшшшшшшшшш. Страшно? – Салим скорчил жуткую рожу и выпучил глаза.
Герда засмеялась:
– Нет. Я не боюсь змей. Только тараканов и еще сверчков не люблю.
– Какая девушка, – вздохнул Салим, оглядываясь на Кея. – Красивая. Бесстрашная. Это же брильянт, а не девушка. Давай я за нее тебе калым заплачу, а?
– Чем заплатишь? Вшами и грязным халатом?
– У меня нет вшей! А халат я стирал… на прошлой неделе… или позапрошлой…
– В болоте, – завершил Кей.
– Нет, подождите, – возмутилась Герда. – Вы не про то. Вы начали рассказывать про Шахрияра.
Салим подбросил в костер еще одну обглоданную морем ветку и кивнул:
– Ну да. Шахрияр. Он был большим человеком там, у себя…
– Где у себя? – спросила Герда, во всем любившая точность.
– А крокодилий бог знает где. Может, даже и в Первообразе. Ты слушай… Был он большим человеком, имел дом, много слуг и красавицу-жену. Точнее, много жен. Но тогда он, наверное, был не очень хорошим человеком, потому что всех жен после… э-э… брачной ночи казнил.
– Вот ужас! – Герда всплеснула руками и опрокинулась на песок. Это показалось ей очень смешным. Пришлось давиться смехом, чтобы дослушать рассказ.
– Вот. А одна жена оказалась не только красавицей, но и очень хитрой. Она ему стала рассказывать всякие интересные истории по ночам. Шахрияр, наверное, бессонницей страдал, вот и любил небылицы послушать. А жена-умница, Шахразада ее звали, утром обрывала рассказ на самом интересном месте. И Шахрияр не мог ее казнить, потому что очень сказку хотел дослушать. Так она рассказывала тысячу и одну ночь…
– Бедная женщина, – огорчилась Герда. – Тысячу и одну ночь не спать из-за такого мерзавца.
– А она днем отсыпалась, – возразил Салим. – Что ей еще в гареме делать было? Только есть, спать и истории придумывать.
– Чем же все кончилось?
– Вот послушай. Рассказывала она, рассказывала, и Шахрияр передумал ее казнить…
– Я знаю! Они жили долго и счастливо и умерли в один день… ой.
– А вот и нет, – сказал Салим. – Не угадала, умная девушка.
– Шахрияр, – это уже Кей, – так полюбил истории о чужих и сказочных странах, что на тысяча второе утро потихоньку вышел из дворца, из города и побрел куда глаза глядят. Ему хотелось самому увидеть все чудеса.
– И он, конечно, потерялся, – торжествующе заявил Салим. – Вы, люди, вечно теряетесь. Никакого чувства направления.
– И прибился к Караванщикам. Бродил с ними, а потом решил стать караван-баши. Он по-прежнему любил необычные истории, а где еще и наслушаешься всякого, как не в караван-сарае? Потом он и плату с постояльцев стал брать историями.
– Или песнями, – ухмыльнулся Салим, неизвестно зачем подмигнув Кею.
– Бедный, – сказала Герда. – Это же так тяжело – потеряться.
Отчего-то девушке стало холодно, и она протянула ладони к огню. Плавник вспыхнул и затрещал, языки пламени взметнулись выше.
– Ты, красавица, не огорчайся из-за Шахрияра, – сказал Салим. – Ему хорошо. Он может узнать все на свете истории.
– А Шахразада?
– А что Шахразада? Стала султаншей, или шахиней, или кто она там, и сама принялась всем секир-башка делать…
– Нет, – насупилась Герда. – Она бы не стала. Она его ждет…
– Вот еще.
Девушка вскинула голову и посмотрела на Кея:
– А ты? Ты от чего сбежал?
Кей усмехнулся:
– От большой и чистой любви, конечно.
Салим заржал так, что чуть не рухнул в костер.
– О-ой, не могу! Влюбленный Джалид! Скорее ледники превратятся в парную баню…
Герда вздрогнула.
– Он…
– Он, – перебил Кей, – знал, какая буква ему досталась. Три из чудного набора уже куковали в Городе, дожидаясь остальных. Он вполне бы подошел к их теплой компании, но быть четвертым колесом в этой кривой телеге ему совсем не хотелось. Вот он и сбежал.
– Год бродил с нами, – подтвердил Салим. – То есть со старшими. Шахрияр думал, что сделает из него настоящего Караванщика.
Кей швырнул бычок в костер и недобро прищурился:
– Шахрияр думал, что глупый городской мальчишка займет его место, а он, Шахрияр, сможет вернуться.
– Неправда! – возмутился Салим. – Он вовсе не хочет никуда возвращаться.
– Еще как хочет.
Двое уставились через костер друг на друга. Герда почувствовала, что так и до драки недалеко.
– А ты почему вернулся? – поспешно спросила она, дергая Кея за рукав.
Он перестал сверлить взглядом противника и оглянулся на Герду:
– Я вернулся, потому что Фрост напал на след оленя.
– Какого оленя?
– Подчиняющегося печати, – туманно ответил Кей. – Спершего зеркала.
– Да он все врет! – выпалил Салим, по-прежнему хорохорясь. – Вернулся, потому что судьба у него такая. Шахрияр говорит: против судьбы никто не пойдет.
Кей пренебрежительно хмыкнул:
– Брехня.
– И не брехня!
– Брехня.
– А вот послушайте. Один человек шел по базару в Дамаске и встретил Смерть. Человек перепугался, но Смерть ему сказала: «Я пока не за тобой. За тобой завтра приду». Тогда человек купил самого быстрого коня и скакал всю ночь. Под утро, загнав коня, он прибыл в Багдад. Идет по улице, глядь – а Смерть ему уже навстречу. «Удивительно, – говорит Смерть. – Ведь, встретив тебя вчера в Дамаске, я не могла понять, как же сегодня смогу забрать тебя из Багдада». Вот так!
– Что «так»? – спросил Кей.
– От судьбы не уйдешь, вот что «так».
– Твоя байка лишь доказывает, что Смерть можно погнать за добычей из Дамаска в Багдад. Смерть, может, от судьбы и не уйдет…
– Ах, перестаньте уже про смерть! – воскликнула Герда. – От ваших историй делается страшно и холодно.