А потом произошло что-то совершенно невозможное. Чуть ли не среди ночи его вызвали в контору, сунули в руку справку, разрешили наскоро собрать вещи, и… пинком выставили за ворота, буквально пинком, не понимающего ничего.
– Туда иди, где посёлок, – подсказал чуть слышно молодой солдат из охраны, махнув рукой в толстой серой варежке куда-то в сторону далёких колючих зимних огоньков. – Там станция. Со справкой задаром доехать можно куда надо. Вали, чего уставился?
– Что…
– Освободили тебя, что. Пошёл вон, мясо!..
И он пошёл.
И две недели добирался до Москвы, и добрался – с пневмонией, без копейки денег, едва живой. Поняв, что дома никого нет, он просидел пять суток под дверью квартиры, а его обходили, как прокажённого, и только одна старушка из угловой по ночам выносила ему попить. Если бы не выносила, он бы, наверное, загнулся…
Почти год лечили, правдами и неправдами, через «ангелов» сделали зубы, поправили ещё кое-что, на что хватило средств и связей, вот только спина по холоду у него всё равно болит. Причём именно то место, по которому много лет назад пришёлся удар обрезком трубы.
А Брид и Тринадцатый могут помочь. Пусть на какое-то время, но могут – их дарования вполне хватает для того, чтобы на неделю, а то и больше, полностью снять боль. Ит никогда не просит сам, но они, к чужой боли чувствительные, видят её и, по словам Брида, берут его «в оборот». Разминают спину, поправляют то, на что хватает сил. Брид сказал, что, живи они рядом, спину бы, может, удалось полностью вылечить… В это слабо верилось, но кто знает. Может, и правда.
То, что сейчас подслушал Ри, давным-давно тоже превратилось в своеобразную игру. Брид и Тринадцатый изображают сволочей и палачей, а Ит играет в невинную жертву – всем очень весело. Для Ита платой за это веселье будет спанье с мелкими под мышкой. Он, правда, терпеливый, и ему это не в тягость совершенно.
– Ри, у тебя просто детей не было никогда, – как-то сказал Ит. – Мальчишки, правда, на детей не похожи, но принцип тот же.
– Какой принцип? – не понял Ри.
– Надо просто выключить эгоизм. Полностью. Да, они вдвоем способны отлежать руку, но им настолько хорошо, когда они вот так дрыхнут, что это стоит десяти отлежанных рук, поверь. Они славные.
– Что они славные, я вроде бы в курсе. Но они умудряются занимать половину кровати и отнимать у меня три четверти одеяла.
– Ну… им просто холодно. И всё равно, Ри. Режим эгоиста.
…Ри снова прислушался – за дверью всё ещё смеялись. Он постоял ещё с полминуты, улыбнулся каким-то своим мыслям и, наконец, отправился к себе. Ужасно хочется спать, честно говоря. Тем более, что времени – второй час ночи.
* * *
Билеты удалось взять без проблем – в СВ они всегда были в избытке. Брали их редко, уж больно дорого. Чуть не вшестеро дороже, чем в общий отсек, а дорогу вполне можно перетерпеть и в общем. Подумаешь, десять часов! Это ж не двое суток, верно?
Купив билеты и выйдя из здания вокзала, Ит задумался – куда дальше? Автопоезд уходил в десять вечера, времени у него сейчас было более чем много. Мелькнула мысль – прогуляться по городу, а то когда ещё увидит, но эту мысль он отогнал и решил вместо прогулки съездить в Военно-медицинскую академию. Работал там один дальний знакомый, хороший онколог, и если удастся его застать, то, может, получится проконсультироваться. Денег, правда, нет… А если часы продать? Или не часы, часы жалко. Консультация у этого знакомца, как Ит помнил по прошлому году, стоила пятьдесят рублей, а у него оставалась всего пятёрка. Ладно, сейчас подумаем.
Он зашёл в столовую, расположенную неподалёку от вокзала, и потому шумную и грязную, взял, выстояв порядочную очередь, кружку жидкого, отдающего стиральным порошком пива, забился в угол, где было потише, и принялся прикидывать – где бы раздобыть нужную сумму?
– Дядь, а дядь… – раздался откуда-то сбоку голос. – Слышь, купи у меня книжечку…
– Какую книжечку? – равнодушно поинтересовался Ит. Не спеша отпил глоток пива, вытер рот тыльной стороной ладони.
– А во какую, – говоривший подсел к нему за столик. Неопрятный паренёк лет двадцати, светловолосый, с пронырливым хитрым взглядом. – Гляди…
– Если попробуешь сунуть руку мне в карман, сломаю, – предупредил Ит. – Не карман, а руку. Тебе. Дошло? Развелось щипачей…
– Ты…
– Я – нет. На твоё счастье. Не бойся, не сдам. Так что за книжечка-то?
– Правда купишь?
– Не видел пока, не знаю. Покажи.
Интересно, за кого щипач его принял? То ли за одного из скупщиков, которых вокруг вокзала вертелось множество, то ли за лоха, которого можно развести на дешёвку.
«Книжечка» оказалась блокнотом, исписанным примерно до половины и переплетённым в красиво выделанную коричневую кожу. Ит с удивлением понял, что замочек на блокноте – золотой, а в обложку, в уголок, вставлен… ого! Рубинчик. Дело принимало интересный оборот.
– Почём? – равнодушно спросил Ит.
– Червонец.
– Ну и вали отсюда. Она исчиркана наполовину. Какой на хрен червонец.
– Замочек из голды.
– Ой, не смеши. Фильтруй, из голды. Если это голда, то я – царь эфиопский буду.
– Ну тогда пятёра, ваше величество.
– Рубль.
– Не, мало будет.
– Полтора. Или вали. Больше не дам.
Сошлись на двух. Ит допил пиво и покинул столовую – опять же, не торопясь, даже, можно сказать, лениво. Минут пятнадцать побродил по переулкам (щипач, придурок, всё ещё следил, вот настырный), а потом снял с себя этот неумелый дилетантский «хвост», просто зайдя в подъезд и выйдя из него в ускоренном режиме.
Дойдя до Фонтанки, Ит нашёл тихий дворик, сел на лавку и открыл записную книжку. Как он и предполагал, блокнотик оказался женским, и телефонов в нём было записано множество. Почерк красивый, какой-то совершенно несовременный – ни тебе размашистости, ни спешки. Аккуратные, почти каллиграфически правильные буквы, изящные и ровные.
Телефон самой владелицы нашёлся на последней страничке – Мария Павловна Тишинина, шестизначный номер, и, что очень хорошо, номер из центральных… Похоже, где-то на Владимирской. Максимум полчаса, если пешком.
Двушка в кармане нашлась всего одна, но её вполне хватило. Женщина, подошедшая к телефону, чуть не расплакалась от радости, когда он предложил ей вернуть находку.
– Где вы её нашли?!
– На вокзале, возле урны. Я брал билеты, и на выходе увидел… мне показалось, что вещь достаточно дорогая, и я…
– О, я вам так благодарна!