– Никакой вывески на доме нет. Возможно, он называется «У воды» или «В лугах». Иногда его называют «Дом на мосту», – пояснила Таппенс. – Он разделен на две половины. В одной половине живут люди, однако они ничего не могли мне сказать о другой части, которая выходит на канал. Меня интересует именно эта половина. Судя по виду, там никто не живет.
Мистер Сликер сказал, что он ничем помочь не может, однако смилостивился и порекомендовал Таппенс обратиться в фирму «Блоджет и Берджес». Клерк говорил таким тоном, словно хотел дать понять, что «Блоджет и Берджес» не идет ни в какое сравнение с его фирмой.
Таппенс направилась к мистерам Блоджету и Берджесу, которые располагались на противоположной стороне площади; их контора мало чем отличалась от «Лавбоди и Сликер» – те же объявления о распродажах и соответствующих аукционах, размещенные в таких же унылых витринах. Парадная дверь была недавно выкрашена в ядовитый желто-зеленый цвет, что должно было, очевидно, свидетельствовать о процветании.
Оказанный ей прием также не отличался особой любезностью, ее в конце концов направили к некоему мистеру Спригу, унылому пожилому господину. Таппенс снова объяснила, что ей нужно.
Мистер Сприг признал, что названная резиденция ему известна, однако толку от него было мало – он не проявил никакого интереса.
– Боюсь, что эта собственность на рынок не поступила. Владелец не желает ее продавать.
– А кто этот владелец?
– Право, я не знаю. Дом сравнительно недавно перешел в другие руки – ходили даже слухи, что его хотел приобрести муниципалитет, причем в принудительном порядке.
– А зачем муниципалитету мог понадобиться этот дом?
– Право же, миссис... э-э-э... – он взглянул в блокнот, на котором было написано ее имя, – миссис Бересфорд, если бы у вас был ответ на этот вопрос, вы знали бы значительно больше, чем все здешние жители. Намерения местного совета и планирующих организаций всегда окружены тайной. Задняя половина дома была слегка отремонтирована и сдана за чрезвычайно низкую плату... э-э-э... да, мистеру и миссис Перри. Что же касается настоящего владельца дома, то он живет за границей и вообще потерял интерес к этой своей собственности. Мне кажется, там был какой-то спорный вопрос, связанный с наследством, возникли юридические затруднения, а для того чтобы их уладить, требуются большие деньги, миссис Бересфорд. Я так думаю, что владельцу безразлично, что станется с домом, он предоставляет ему потихоньку разрушаться и не собирается ремонтировать – сделали кое-что с задней половиной, которую сдали супругам Перри, и достаточно. Известную цену имеет, конечно, земля. В будущем ее цена еще возрастет, а вот тратить деньги на ремонт старого разрушающегося дома обычно оказывается невыгодным. Если вас интересует собственность такого рода, я могу вам предложить кое-что гораздо более интересное. Могу я вас спросить, что показалось вам привлекательным именно в этой собственности?
– Мне очень понравилось, как выглядит этот дом со стороны канала, – объяснила Таппенс. – Он просто очаровательный. Я в первый раз увидела его из поезда...
– Ну да, я понимаю. – Мистер Сприг сделал все возможное, чтобы скрыть выражение своего лица, на котором так и было написано: «Глупость женская непостижима», и сказал в утешение: – Я бы на вашем месте постарался о нем забыть.
– Возможно, вы могли бы написать владельцу и спросить его, согласен ли он продать, или, может быть, вы просто дадите мне его адрес?
– Мы, разумеется, свяжемся с поверенным владельца, если вы на этом настаиваете, но я бы не питал особых надежд.
– Сейчас, видно, без поверенных никуда не денешься, обязательно нужно обращаться к ним за каждым пустяком. – Таппенс представилась капризной дурочкой. – А эти юристы такие копуши, никогда ничего не сделают быстро.
– О да, разумеется, закону свойственна медлительность.
– Так же, как и банкам – они такие же противные.
– Ах, банки! – Мистер Сприг встрепенулся.
– Некоторые люди вместо своего собственного адреса дают иногда адрес банка! Это ужасно осложняет дело.
– Да, да, вы правы. Но людям в наши дни не сидится на месте. Они постоянно уезжают за границу и все такое. – Он открыл ящик стола. – Вот у меня здесь имеется один домик, «Кроссгейт», – всего две мили от Маркет-Бейзинга, в очень хорошем состоянии, с прекрасным садом...
Таппенс встала:
– Благодарю вас, не нужно.
Она решительно распрощалась с мистером Спригом и вышла на площадь.
Нанеся краткий визит третьей фирме, Таппенс выяснила, что они, по-видимому, занимаются в основном продажей скотоводческих ферм, птицеферм и просто ферм, пришедших в упадок.
Последним было посещение риелторов «Робертс и Уайли» на Джордж-стрит – как оказалось, это была небольшая, но весьма деятельная фирма. Они очень хотели быть полезными, однако не проявили особого интереса к дому возле Сэттон-Чанселора, зато всячески стремились продать разные недостроенные дома за какие-то непомерные суммы – одно из таких предложений заставило Таппенс буквально содрогнуться. Энергичный молодой человек, видя, что возможная клиентка собирается удалиться, неохотно признался, что дом возле Сэттон-Чанселора действительно существует.
– Вот вы сказали – Сэттон-Чанселор. Тогда попробуйте обратиться в фирму «Блоджет и Берджес», что на площади. Они занимаются подобными домами, в основном теми, что приходят в полную негодность – окончательно разрушаются.
– Там возле канала есть прелестный домик, я видела его из поезда. Почему никто не хочет в нем жить?
– А-а, так я знаю этот дом! Это же «На берегу». Там никто не согласится жить. У этого дома дурная репутация.
– Вы имеете в виду призраки, привидения?
– Так, по крайней мере, считается. Много всякого про него говорят. Шум какой-то по ночам. И еще стоны. Я-то лично думаю, что это просто жук-могильщик.
– О боже! А мне он показался таким приятным, таким уединенным.
– Многие люди считают, что даже слишком. Представляете себе, когда зимой идут дожди? Подумайте об этом.
– Да, так много всего, о чем следует подумать, – грустно заметила Таппенс.
Направляясь к «Ягненку и флагу», где собиралась подкрепить свои силы, Таппенс бормотала про себя:
«Слишком о многом нужно подумать – зимние дожди, жуки-могильщики, призраки, звяканье цепей, отсутствующие владельцы, поверенные, банки... дом, который никому не нравится и никому не нужен, кроме меня. Но сейчас я, кажется, знаю, что мне нужно. Мне нужно поесть».