— Итуруп точка ру — красиво получается, в рифму, — протянула Маша. — А то некоторые считают, что Итуруп точка джей-пи.
— Это Джапан, что ли? Не дождутся. — Нефедов протянул в пространство увесистый кукиш. — Вашим московским только воли дай, так они всю страну по кусочкам разбазарят. Сколько уже понараздавали: Аляску — американцам, Нарву — эстонцам, Крым — хохлам, острова на Амуре — китайцам… Чего же Калининград немцам не отдают обратно, а? А, Андреас, здорово было бы — Кенигсберг вернуть, нет?
Берг дипломатично промолчал.
— Мы вам не стеклотара, которую можно сдать, а можно выкинуть! Мы тут живем, детей растим! — Нефедов гордо выкинул пятерню в сторону спальни. — Тут Россия, понимаешь, и люди за эту землю кровь проливали…
Берг с интересом наблюдал за разошедшимся Нефедовым.
— Я тебе так скажу, Зотова… — Влад посмотрел строго. — Нам тут с краю видней. Очень им хочется, чтобы мы прогибались, просили. И у нас тут кое-кто рад прогнуться и под японцев лечь. За сытую жизнь и подержанную «тойоту». Но таких… гибких чересчур… не уважают. Уважают сильных. Что наше — то наше! Вот таким макаром…
— Да ладно, Влад, что ты, я же тоже сахалинка, не агитируй меня! — Маша ласково потрепала его по волосам. — Пошли мы, а вам с Лиркой счастья. И Сонечке тоже!
В Южный прилетели поздним вечером. Повисев на гостиничном телефоне, выслушав упреки и сетования друзей, с которыми не успела повидаться, и раздав десятки обещаний прилететь снова, Маша зашла в номер Берга. Он сосредоточенно писал что-то в ноутбуке.
— Работаешь, Андрюш? — Маша тихонько подошла поближе. — Я тогда не буду мешать, утром увидимся.
Берг немедленно захлопнул ноутбук и обхватил ее, притянул к себе.
— Ты мне не можешь мешать, Мария, потому что ты — главное, — пробубнил он, уткнувшись в нее лицом. Оторвавшись, поднял взгляд. — Я записывал последние дни. И я хочу узнавать — ты дашь мне ответ?
— Ну что ты опять начинаешь? — Маша осторожно выбралась из его рук. — Ты же сам не понимаешь, что говоришь! Ты — женатый человек, у тебя семья. Вот прилетишь домой, пройдет время, и все забудется. Нет, ты, конечно, должен приехать во Владивосток. Вместе с Костиком. Мне Рая сказала, что там, в Институте экологии моря, знают про методы лечения и препараты, о которых ты говорил…
Берг недоверчиво покачал головой, не отрывая от нее глаз.
— Ну да, там есть такой профессор Неумывакин, мы с ним созвонимся, и ты сможешь поехать — тебе ведь дадут командировку во Владивосток, нет?
— Да-да, конечно, Мария, если это правда, я прилечу. — Берг встал и подошел к ней. — Но это не значит, что я забуду тебя. Я все решил. Как только приеду домой, начну процедуру развода, а потом приеду за тобой в Москву. Ты выйдешь за меня замуж?
— Андрюшенька, миленький, давай вернемся к этому вопросу потом, позже. — Маша умоляюще посмотрела на него. — Я ведь тоже еще не разведена, мы оба несвободны.
— Но ты дашь мне слово не выходить замуж за другого?
— Дам, конечно дам. — Маша с облегчением вздохнула и обняла его. — А все остальное потом, ладно?
«Я лечу. Самолет делает прощальный вираж над островом. Уплывает под иллюминатором бархатное покрывало тайги, слепят глаза блики от морской воды. Я улетаю, прощай, Сахалин. Прощай, Итуруп, мне было хорошо с вами. Я надышалась, пропиталась вашими ветрами, мне легко…
И он рядом — смешной, хороший, надежный человек, Андреас Берг. Пусть через восемь часов мы распрощаемся навсегда. Но я точно знаю…»
— Мария, ты спишь? — Берг заглядывает Маше в лицо, и она нехотя открывает глаза, прерывая звучащий в голове текст. — О чем ты думаешь?
— Я? О тебе, конечно! — Маша шутливо шлепает его по носу. — О том, что ты хороший и смешной!
— Мария, я хотел говорить… сказать! — Берг взял ее за руку. — Я люблю тебя. И всегда буду любить.
— О, мне еще никто и никогда не объяснялся в любви на высоте десять тысяч метров над землей. — Маша взъерошила его волосы. — Я это запомню!
— Тебе не надо запомнить. — Глаза Берга сияют. — Я часто буду это повторять.