Book.

Мы, как могли, развернули лодку, что оказалось нелегкой задачей для детских рук. Когда же мы, наконец, взяли курс на шотландский берег, то сразу поняли, как трудно нам будет вернуться. Пока мы шли с попутным ветром, волны также придавали нам ходу и лишь иногда захлестывали нас. Однако сейчас, когда мы повернулись бортом к морю, нас буквально заливало водой, которую мы едва успевали вычерпывать. Зазубренная, словно пила, вспышка молнии вспорола потемневшее небо на востоке, и тут же раздался оглушительный раскат грома. Стремительно надвигался шторм, и мне стало ясно, что если он застигнет нас в теперешнем положении, нам уготована неминуемая гибель. С огромным трудом мы снова выровняли парус и пошли по ветру, который изменился на пару градусов к северу, так что взятый курс должен был привести нас к южной оконечности острова. Теперь нас заливало меньше, чем прежде, однако с каждой минутой мы уходили все дальше и дальше от родного берега, от дома, в бурное Ирландское море.

Ветер бушевал, и волны ревели с такой силой, что мы едва слышали друг друга. Моди примостилась рядом со мной и взяла меня за руку, а сестра уцепилась за перекладину у борта.

— Как ты думаешь, — спросила она, — быть может, нам доплыть до какой-нибудь бухты на Арране? Я знаю, там есть такая бухта Бродик, она прямо напротив нас.

— Нам лучше вообще держаться подальше оттуда, — ответил я. — Мы наверняка разобьемся, если приблизимся к берегу. Это верная гибель, лучше уж попытать счастья в открытом море.

— Так куда же мы тогда плывем?! — вскричала она.

— Плывем по воле ветра, — вздохнул я. — Это наш единственный шанс. Не плачь, Моди, мы обязательно вернемся домой, вот только шторм утихнет.

Я старался успокоить их, как мог, потому что они ревели в три ручья, да и сам я, по правде сказать, то и дело всхлипывал — надо же было мальчишке попасть в такую передрягу.

Когда на нас обрушился настоящий шторм, вокруг потемнело так, что мы едва различали очертания лежавшего перед нами острова. Мы буквально летели по морю, несясь по бурным волнам, а ветер свистел и завывал в наших снастях с такой силой, точно против нас ополчились все демоны моря. Девочки съежились на дне лодки, дрожа от ужаса, а я старался в меру сил подбодрить их, в то же время пытаясь держать яхту по ветру. Наступал вечер, мы все больше отдалялись от берега, а шторм все крепчал. Огромные темные валы поднимались уже выше мачты, и когда мы оказывались на «подошве», то впереди и сзади не видели ничего, кроме стоявшей стеной черной воды. Потом мы взлетали на «горку», откуда была видна лишь бушевавшая водная стихия. Затем мы снова скатывались вниз, чтобы потом в очередной раз подняться на гребень волны. От неминуемой гибели нас спасали лишь малый вес и исключительная плавучесть нашей лодки. То и дело нас накрывали водные громады, как будто стремясь раздавить нас, но всякий раз наша доблестная яхта взмывала вверх, сбрасывая потоки воды, словно птица, отряхивающая перья.

Я никогда не забуду ту ужасную ночь! Уже почти стемнело, когда невдалеке мы рассмотрели неясные очертания огромной скалы, и мы поняли, что проходим мимо острова Крейг. В каком-то смысле было отрадно узнать, что суши можно уже не опасаться и на камни нас точно не выбросит, но с другой стороны — перед нами простиралось бушующее Ирландское море. В те мгновения, когда водяная пыль и морось немного рассеивались, вдалеке мы замечали мерцающие огоньки маяков на шотландском берегу. Днем шторм страшен сам по себе, но ночью он просто ужасен. Куда лучше видеть вздымающиеся над тобой волны, чем лишь слышать их шум и рев где‑то высоко над головой, смутно различая в темноте только их белесые пенистые гребни. Один — единственный раз в разрывах туч показалась луна, и нашему взору предстало леденящее душу зрелище бескрайней разъяренной водной стихии. Тут налетели рваные облака, серебристый свет померк, и вновь воцарился мрак.

Иван Айвазовский. Корабль в море

Это была самая жуткая и самая длинная ночь в моей жизни. Продрогшие и голодные, мы дрожали от ужаса, вцепившись друг в друга, всматривались в непроглядную темноту и истово молились. В течение всех тех казавшихся бесконечными часов нас несло по волнам на юго- запад, поскольку ветер дул с северо — востока. Когда занялся серый и угрюмый рассвет, к востоку, сколько хватало глаз, мы увидели изломанную линию ирландского берега. И вот тогда-то, на заре, с нами и случилась главная беда. То ли исчерпался запас прочности нашей лодки, то ли от особенно сильного порыва ветра, — мы так и не узнали, — но вдруг раздался громкий треск, мачта переломилась у самого основания и в ту же секунду свалилась за борт вместе с парусами и со всеми снастями. Яхта резко накренилась, и тут же в борт ударила волна, мы перевернулись и едва не утонули. К нашему счастью, удар был столь силен, что наше суденышко еще раз повернулось вдоль своей оси и снова оказалось на плаву. Я лихорадочно вычерпывал воду шляпой, поскольку нас залило почти наполовину. Я знал, что еще немного — и нам конец, но как я ни старался, воды не убывало. И тут, когда мне показалось, что мы на краю гибели, я услышал радостный крик сестры. Подняв глаза, я увидел большой пароход, пробивавшийся к нам сквозь шторм. Я не выдержал и расплакался, силы вдруг оставили меня. Я понял, что мы спасены.

Нашим спасителям было нелегко принять нас на борт, поскольку из‑за шторма наши суда не могли подойти вплотную друг к другу. Нам бросили канат, а затем по одному подняли на палубу. Моди лишилась чувств, а мы с сестрой настолько ослабели от холода и нервного напряжения, что нас пришлось нести в каюту на руках. Там нас накормили горячим супом, и мы тут же уснули, как убитые, несмотря на то что баркас сильно болтало на волнах.

Не знаю, сколько я проспал, но когда проснулся, был уже день. Сестра и Моди лежали на койке напротив меня и сладко посапывали. Высокий чернобородый мужчина склонился над прикрепленной к столу картой и вымерял расстояние с помощью циркуля. Когда я пошевелился, он оторвался от карты и взглянул на меня.

— Ну что, капитан, — весело спросил он, — как чувствуешь себя?

— Хорошо, — ответил я. — Спасибо вам большое.

— Ну и повезло вам, нечего сказать, — заметил он. — Ваша посудина пошла ко дну через пять минут, как мы вас приняли на борт. Ты хоть представляешь, где мы сейчас?

— Нет, — признался я.

— Рядом с островом Мэн. Мы вас высадим на западном берегу, где нас никто не увидит. Для этого придется изменить курс. Я бы предпочел довезти вас до Франции, но хозяин считает, что вас нужно как можно быстрее отправить домой.

— А почему вы не хотите, чтобы вас видели? — полюбопытствовал я, приподнявшись на локте.

— Неважно, — отрезал он. — Не хотим, и все тут. К тому же ты и девчонки должны помалкивать о нас, когда окажетесь на берегу. Скажете, что вас спасла рыбацкая лодка, ясно?