– Ты просто вникни и посоветуй, а я уж сам разрулю. Выхода просто не вижу, а ты со стороны, глядишь, и разберешься, что к чему. Надеюсь, на этот раз не поимеешь меня, – вдруг произнес Ворон, глядя ей прямо в лицо.
– Я никогда не разводила компаньонов, кому, как не тебе, это знать, Мишаня. Мы сто лет знакомы, я хоть раз тебя кинула? – с легким смешком спросила Марина, маскируя неприятное удивление.
– В открытую – нет. Но был однажды момент, когда твои архаровцы разгромили мой авторынок, чтобы подтолкнуть на твою сторону.
«Ах ты, сволочь злопамятная, – подумала Марина, мило улыбаясь, – значит, вычислил, кто твою автобарахолку в занюханном году прошлого века выхлопнул… Ну, ладно…»
Хохол незаметно сжал под столом ее колено, но Коваль дернула ногой, и он убрал руку.
– Ой, Мишаня, я тебя умоляю, – проговорила она вслух, щелкая зажигалкой, – тогда ситуация была критическая, ты ведь и сам помнишь – если бы мы не объединились, этот молодой отморозок Ашот сожрал бы нас поодиночке. Я тебе просто намекнула, на чьей стороне сила и правда. И потом, мои парни аккуратно работали – ничего из дорогих тачек не тронули, поколотили только угол, где у тебя «темные» машины стояли – «утопленники», перевертыши и прочий хлам – ведь так? Вон хоть у Хохла спроси – он как раз «в теме» был.
Ворон вынужден был признать ее правоту – Марина действительно запретила своим бойцам наносить серьезный ущерб будущему компаньону и соратнику, а приказала громить только машины, чья цена заведомо не превышала разумных пределов. Собственно, когда кто-то из охранников обратил внимание на это обстоятельство, Ворон и заподозрил Наковальню, но доказательств у него, разумеется, не было – только интуитивное ощущение, что провернуть такое могла исключительно Коваль.
– Ладно, замяли, дело прошлое. Так что – поможешь?
Марина долго молчала, взвешивая «за» и «против». Хохол почти физически ощущал, как непросто дается ей решение. Ему очень хотелось, чтобы она отказалась, и мысленно он взывал ко всем известным ему богам, умоляя их заставить Марину отказаться. Но он прекрасно понимал, что, стоит ему сейчас вмешаться, и жена сделает назло. Оставалось только сидеть и выжидать, потому что от его слова ничего не зависело.
– Я не буду играть втемную, – спокойно объявила Марина, и Ворон дернулся. – Не буду – вот хоть режь. Я не хочу подставлять голову неизвестно за что.
– Денег хочешь? – скривился Мишка, и Коваль удивленно подняла бровь:
– Это ты сказал – не я. И раз уж сказал – будь любезен за базар свой ответить. Я же не то имела в виду. Если ты хочешь, чтобы я как-то поучаствовала, то не темни и выкладывай мне все, понимаешь – все, что ты сам нарыл на этого Зелю и его команду, на этого банкира и его прекрасный банк. И то, что ты сам там накосячил, кстати, тоже. И только в этом случае я попытаюсь что-то придумать. По-другому не будет.
– Ты своим гонором, Наковальня, загоняешь себя вечно в безвыходную ситуацию. Не думала, что я могу тебя как-то иначе прижать?
Снова незаметно опустив руку на колено рванувшегося было вперед Хохла, она проговорила почти без эмоций в голосе:
– Нет безвыходных ситуаций. Есть ситуации, любой выход из которых меня не устраивает. Но даже в этих условиях он есть, выход. И я его найду и использую, как бы сильно он меня не устраивал при этом. Понятно? А теперь давай без лишней пыли – согласен на мои условия? Да – будем дальше говорить, нет – спасибо за обед, я уезжаю.
Ворона подобный расклад явно не устраивал. Он не хотел посвящать Марину в некие махинации с золотом, которые проворачивал через банк, как и не хотел, чтобы гонористая баба сейчас встала и вышла отсюда, потому что знал – она запросто сделает это, улетит в свою Англию – чего ей тут? И будет он, Ворон, трепыхаться в одиночку, а это совершенно точно не выигрышная комбинация.
– Л-ладно, – тяжело вывернул он, приняв решение. – Расскажу, как есть, думай что хочешь.
– А это не твоя уже забота – мысли-то мои, Мишаня, – усмехнулась Коваль, выдернув очередную сигарету из пачки. – Ты давай – по существу вопроса излагай, без предисловий и домыслов. Дальше я сама как-нибудь.
Ворон посмотрел на нее почти умоляюще:
– Ты это, Наковальня… полегче дави, ага? А то не выдержу, взорвусь…
– А ты аккуратнее, не забрызгай помещение, – изрек молчавший все это время Хохол, которого угрозы Ворона уже порядком раздражали.
Марина усмехнулась:
– Вишь, как у меня серьезно? Чуть чего – порвать готов любого. Муж – он самый лучший охранник и защитник, Мишка.
– Когда б еще ты меня слушала, – буркнул Женька, – сидела бы дома сейчас, с сыном занималась, а не ныряла бы тут в чан с дерьмом, как приговоренный в Турции.
– Ладно, дорогой, оставь свои энциклопедические познания о системе наказаний в странах Востока. Мишаня, давай по делу уже, – попросила Марина, дотягиваясь до чайника с зеленым чаем.
Ворон понял, что времени колебаться у него больше нет, нужно рассказывать все как на духу и, может, тогда Наковальня даст дельный совет.
– Короче, замутил я темку одну… Честно скажу – схему рассказывать не стану, да и к делу это отношения не имеет, там даже сам банкир не в курсе. Но не могу я этот банк отдать, понимаешь? У меня на него слишком многое в остальных делах завязано, – Ворон вытащил платок и вытер вспотевший лоб. – Понимаешь, слух ходит, что Зеля этот хочет обратно сюда Беса из его Забугряндии солнечной вытащить, на прежнее место поставить. Но я ему мешаю, потому как есть у меня на Гришку кое-что. Кстати, а ты не в курсе, где родственничек твой окопался?
– Нет. И не интересуюсь – мне все равно.
– Жаль, жаль… Но не суть. В общем, нашелся человек, который мне информацию слил о том, что Зеля условие поставил – меня и всех, кто в курсе о имеющихся Бесовых бумагах, убрать.
– Хочешь, я тебе сейчас имя напишу на салфеточке? – ухмыльнулась Марина, моментально поняв, откуда надуло.
Ворон выкатил глаза – не ожидал такой прыти, но ручку из кармана пиджака вынул и салфетку придвинул. Коваль быстро черкнула строчку и передвинула салфетку назад, вызвав явное неудовольствие Хохла, не успевшего рассмотреть то, что там было написано. Мишка взял зеленый листок и, прочитав, медленно кивнул:
– Откуда знаешь?
– А это неважно. Важно, что все еще хуже, чем я думала. И теперь совершенно понятно, откуда пришел этот милый парнишка с пистолетом. И пришел он не за мной, а за тобой, просто тут я под руку попалась. Чуть было не прихлопнули по ошибке – вот досада была бы.
– Досада?! – рявкнул потерявший терпение Хохол, вскакивая. – Да тебе чуть сквозное отверстие в башке не провертели – и «досада»?!
– А ну-ка, сядь, откуда вспрыгнул, – негромко велела жена, – и не мелькай тут с истериками. Что мне теперь – в церковь рвануть грехи замаливать? Так не замолишь их, слишком уж много – не успею. И панику тут разводить совершенно незачем. Мы конкретно знаем, кто прислал этого младенца наркозависимого. И это, скорее всего, не Бес – это Зеля этот самый. И подцепить его теперь могу только я, потому что он знать не знает, кто я такая, даже если Бес с ним и поделился информацией. Но и он не мог ему фотокарточки послать, он понятия не имеет, как я теперь выгляжу.