– Я знаю, что инвалидом, – вставила я.
– Инвалид инвалиду рознь! – возразила мне она. – Бывают такие, что на них пахать можно, а бывают и настоящие! Артрит Валю замучил… – тут она задумалась, – ревматический!
– Ревматоидный, – поправила я ее. – Страшная вещь!
– Как бы ни называлось, а только она от боли в крик кричала, через два этажа слышно было, – вздохнула она. – На таблетках сидела. Так ведь они, подлые, одно лечат, а другое калечат! Мать за ней ухаживала как могла, только она ведь и сама уже в возрасте была, да и болела сильно – сердце. Одна радость у Вали осталась – сын! Уж он-то ради матери готов был в лепешку расшибиться! Да только женитьба его сильно ее подкосила.
– Да, я уже знаю, как это произошло, – подтвердила я.
– Это же надо было такого парня золотого силком женить, – чуть не причитала Анна Ильинична.
– Так ведь выбирали лучшего, – объяснила я.
– Да-а-а, сильно Валя за Вадика переживала, – сказала она, пригорюнившись, но тут же добавила: – Правда, после его свадьбы у Вали и врачи появились, и лекарства новые, и в больницу ее постоянно клали… Сват-то человеком порядочным оказался! – одобрительно заметила она.
– Но душа-то у нее все ровно за сына болела! – вставила я.
– Ой болела! – покачав головой, подтвердила Анна Ильинична. – Сказала она мне как-то, будто хочет поскорее умереть, чтобы сыну руки развязать, и тогда он развестись сможет, – шепотом поделилась со мной она. – А я ей на это: «Ну и на кого ты его оставишь? На бабку? А ну как с ней чего случится? Совсем один останется?»
– Да, без помощи трудно ей приходилось, – я потихоньку двигалась в нужном мне направлении.
– Чего это без помощи? – вскинулась Анна Ильинична. – Да я, когда могла и чем могла, помогала! Да хоть в магазин сходить! Да просто посидеть и поболтать, чаю вместе выпить, да о молодости вспомнить! Николай Николаевич опять-таки со своего огорода и яблоки с помидорами, и многое другое привозил!
– А кто такой Николай Николаевич? – насторожилась я, изо всех сил стараясь этого не показать – вот уж удача так удача, правда, я и раньше была уверена, что один адрес непременно потянет за собой другие.
– Так служил он вместе с Сергеем, – объяснила она. – Только в том бою Сережа погиб, а Николая ранили сильно, вот он по здоровью из армии и ушел. Коленка у него плохо гнется, с палочкой ходит. А уж гонору! – Она обиженно поджала губы.
Ясно, она подбивала к нему клинья, а он ее проигнорировал, догадалась я и оказалась права.
– Ну вот ты мне скажи, какого рожна мужику надо? – гневно вопрошала Анна Ильинична. – Он вдовый, дети давно выросли и отдельно живут. Я тоже вдовствую, и сын при деле. Я еще женщина нестарая, да и хозяйка хорошая, обо мне никто слова дурного не скажет. Сошлись бы да жили в свое удовольствие. Летом у него под Покровском, а зимой здесь.
– Да когда же мужики свое счастье у себя же под носом видели? – чуть не всплеснула руками я. – Их же в него носом этим самым тыкать надо, чтобы поняли, что к чему!
– И не говорите! – поджала губы Анна Ильинична. – Я уж к нему и так, и эдак, а он словно меня не замечает! Не понимает ничего, как младенец неразумный!
– Ну и бог с ним! Он потерял больше, чем вы! – успокоила ее я и попросила: – Если у вас есть его адрес, вы мне его дайте, пожалуйста, вдруг Вадим у него отсиживается?
– Чего ж не дать, дам, – она порылась в ящике и протянула мне листок, с которого я все самым аккуратным образом списала.
– Да ведь одними помидорами жив не будешь, – продолжала я гнуть свою линию. – Дому мужская рука нужна. Или Вадим сам всем занимался? А то ведь на слесарей и всех прочих никаких денег не хватит.
– Пытался, да только руки у него не тем концом приделаны, – отмахнулась Анна Ильинична. – У него все наука да учеба в голове были! – И пояснила: – Ромка им помогал.
– Какой Ромка? Это был друг Вадима? В институте вместе учились? – не удержавшись, сыпала я вопросами.
– Да нет! – махнула рукой она. – Какой институт! Я так поняла, что под началом Сергея он служил, и тот ему чем-то крепко помог. Вот с тех пор Ромка сюда каждый год в отпуск и приезжал, у них и останавливался. Он и ремонт им делал, и все другое по хозяйству – рукастый парень! Он Вадику как старший брат был. Район-то у нас, сами знаете, какой, вот шпана и приставала к Вадиму – он же не пил, не курил, со всякой шантрапой во дворе не сидел по вечерам. Вот Ромка с этими ребятами и поговорил.
– То есть подрался? – понятливо покивала я.
– Да нет! – возразила Анна Ильинична. – Действительно, поговорил. Вышел к ним вечером, посидел, на гитаре поиграл, зубы поскалил… И все! Как бабка отшептала! С тех пор только и говорили, какой у Вадика классный старший брат.
– И давно этот Роман был здесь последний раз? – спросила я, замерев от надежды.
– Давно! – уверенно заявила она, и я сникла, но тут же встрепенулась.
– Ну как давно? Год, два, три? – спросила я – мало ли какое у нее представление о «давно»?
Тут Анна Ильинична всерьез задумалась, а потом начала рассуждать вслух:
– Нет, больше! Лет пять он к ним каждый год ездил, потом реже – женился, наверное. Какой бабе понравится, что ее муж не с ней отдыхать едет, а кому-то потолки белить? Но деньгами он постоянно помогал и лекарства с проводником передавал. А последний раз?.. Темка еще не родился… Сын у меня еще не женился… Да он еще и в армии не отслужил. Да, лет десять назад, если не поболе. Да нет, больше! А вот точнее не скажу. Это ты уж сама выясняй. Видать, в Чечне погиб – военный же был, – предположила она.
В комнате снова что-то загрохотало, и Анну Ильиничну опять как ветром сдуло, а потом из комнаты в очередной раз раздался обиженный рев Артема. Как и в прежние разы, вернулась она довольно быстро с дежурным объяснением:
– Потом уберу! – что-что, а деньги она отрабатывала честно.
– А как этого Романа полностью звали? – поинтересовалась я.
– А бог его знает? – пожала плечами она. – Ромка да Ромка.
– Ну а что дальше было? – спросила я.
– А чего? Как мать у Вали померла, так у нее Аглая появилась, – продолжила Анна Ильинична. – Баба работящая, ничего плохого о ней не скажу, да и Валя на нее не жаловалась. Только Валентина-то из больниц не вылезала. Там-то Вадим и нашел медсестру эту, Надю! – зло прошипела она. – И ведь поначалу такой невинной овечкой прикидывалась, а оказалась змеей подколодной.
Анна Ильинична быстро встала и ушла в комнату, хотя никакого шума оттуда не раздавалось, но вернулась она быстро и с фотографией в руках.
– Нет, вы вот посмотрите!
Она протянула мне принесенную фотографию, на которой были сняты женщина в инвалидной коляске – ну это понятно, что Валентина Дмитриевна, у нее за спиной стояла милая, симпатичная, светловолосая девушка лет двадцати пяти, по одну сторону от коляски возвышался крепкий седой мужчина лет пятидесяти с хорошим хвостиком, а по другую – сама Анна Ильинична.