– А я вам вот что скажу, – заявила Кирстен. Ее лицо покраснело от возмущения. – Если бы я и дала Джако деньги… то свои собственные деньги! Не краденые!
– Не сомневаюсь в этом, – сказал Хьюш. – Но смотрите, куда нас это ведет. Миссис Эрджайл, вопреки ее утверждению, – он многозначительно посмотрел на Лео, – должно быть, сама дала ему эти деньги.
– Не верю. Почему бы ей не сказать мне об этом?
– Матери всегда оказывают детям поблажки, а она не хотела признаться вам в своей материнской слабости.
– Вы ошибаетесь, Хьюш. Моя жена хитрить не умела.
– Вероятно, на этот раз она все-таки слукавила, – вмешалась Гвенда Воугхан. – Наверное, деньги дала она… как предполагает помощник инспектора. Это единственное решение.
– Видимо, так, – спокойно подтвердил Хьюш. – Мы должны теперь рассмотреть дело с другой стороны. Во время ареста считали, что Джек Эрджайл говорит неправду. Теперь выяснилось, что он нас не обманывал, когда рассказывал о своей вечерней поездке на попутном автомобиле. Мистер Калгари подтвердил его показания, поэтому можно предположить, что и насчет денег Джако не солгал. Сказал, что ему их дала мать. Напрашивается вывод, что так оно и было.
Наступило молчание… тягостное молчание.
– Что ж, благодарю вас. – Хьюш поднялся. – Боюсь, следы довольно слабые, но кто знает…
Лео проводил его до дверей и, возвратившись, со вздохом сказал:
– Итак, все кончилось. На сегодня.
– Навсегда, – вставила Кирстен. – Ничего они не узнают.
– Нам-то какая польза от этого? – воскликнула Хестер.
– Дорогая. – Отец подошел к ней. – Успокойся, мое дитя, не переживай. Время все лечит.
– Нет, не все. Что нам делать? О! Что нам делать?
– Пойдем со мной, Хестер. – Кирстен положила руку ей на плечо.
– Никого не хочу видеть! – Хестер выбежала из комнаты. Минуту спустя они услышали, как грохнула парадная дверь.
– Такие тяжелые переживания не для нее, – сказала Кирстен, покачивая головой.
– Вы ошибаетесь, это не так, – задумчиво произнес Филип Дюрант.
– Что не так? – спросила Гвенда.
– Что мы никогда не узнаем истины. У меня такое чувство… – Странная усмешка исказила его лицо.
– Осторожно, Филип! – предостерегающе произнесла Тина.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Крошка. А ты-то что об этом знаешь?
– Хотелось бы, – громко и отчетливо произнесла Тина, – ничего об этом не знать.
– Полагаю, что вы узнали не очень много нового, – произнес главный констебль.
– Не очень много, сэр, – отозвался Хьюш. – И все-таки… это не было пустой тратой времени.
– Вот как! Ну что ж, выкладывайте.
– Что касается времени и места совершения преступления, то показания практически не расходятся. Незадолго до семи часов миссис Эрджайл была еще жива, разговаривала с мужем и Гвендой Воугхан, потом ее видела Хестер Эрджайл. Троих следует исключить из числа подозреваемых. Алиби Джако теперь не вызывает сомнений. Это значит, что миссис Эрджайл мог убить ее муж в промежутке времени от пяти минут восьмого и до половины восьмого. Гвенда Воугхан имела такую возможность в пять минут восьмого, Хестер – чуть раньше, а Кирстен Линдстрем – немного позже, скажем, незадолго до половины восьмого, когда она вернулась домой. Парализованный Дюрант имеет несомненное алиби, но алиби его жены покоится исключительно на его показаниях. При желании она могла сойти вниз между семью и половиной восьмого и убить свою мать при условии, что муж подтвердит ее невиновность. Хотя не знаю, для чего ей понадобилось бы убивать. Насколько я понимаю, только двое имели основание совершить преступление: Лео Эрджайл и Гвенда Воугхан.
– Вы полагаете, кто-то из них… или оба вместе?
– Не думаю, что они действовали сообща. На мой взгляд, это был импульсивный порыв, а не продуманное преступление. Миссис Эрджайл приходит в библиотеку, рассказывает им, что Джако угрожает ей и требует денег. Думаю, что через некоторое время Лео Эрджайл спускается к жене поговорить о Джако или еще на какую-нибудь тему. В доме тихо, поблизости никого. Он заходит в гостиную. Миссис Эрджайл сидит у стола к нему спиной. Там же валяется кочерга, которую швырнул Джако, когда угрожал матери. Но и сдержанные, тихие мужчины иногда могут взрываться. Обмотав руку платком, чтобы не оставить отпечатков, Лео поднял кочергу, ударил жену по голове, и дело сделано. Он выдвинул пару ящиков, чтобы сложилось впечатление, будто кто-то искал деньги, а потом быстро поднялся по лестнице и ждал в библиотеке, когда обнаружат труп. Или допустим, что Гвенда Воугхан, проходя мимо комнаты миссис Эрджайл, почувствовала непреодолимое желание убить ее. Джако стал бы великолепным козлом отпущения, и путь к браку с Лео был бы открыт. Майор Финней задумчиво кивнул:
– Вполне возможно. Разумеется, они были достаточно умны, чтобы не объявлять о помолвке, пока этого беднягу Джако не осудили за убийство. Да, разумное предположение. Тривиальное преступление, любовный треугольник. Одна и та же примелькавшаяся схема. Но чем это поможет нам, Хьюш, а? Чем поможет?
– Не знаю, сэр, – протянул Хьюш, – не знаю, чем это поможет нам в действительности. Личная уверенность – это одно, но где доказательства? С этим в суд не сунешься.
– Разумеется, не сунешься. Но сами-то вы уверены, Хьюш? Лично уверены?
– Не так уверен, как хотелось бы, – грустно признался Хьюш.
– Хм, почему?
– Не такой он человек… я имею в виду мистера Эрджайла.
– Не способен убить?
– Не в этом дело… Не только в убийстве. Дело в мальчике. Вряд ли он посмел бы так расчетливо оболгать мальчика.
– Не забывайте, это не его собственный сын. Он мог о нем не беспокоиться… мог даже его ненавидеть… поскольку жена щедро одаривала мальчика своей привязанностью.
– Допустим. И все же он, похоже, сам любит этих детишек. Всех их любит.
– Конечно, – сказал Финней и задумался. – Он знал, что мальчика не повесят. Это меняет дело.
– Бог с вами, сэр. Мог ли он полагать, что десять лет тюрьмы, то есть почти пожизненное заключение, не повредят Джако?
– А что вы скажете про эту секретаршу… Гвенду Воугхан?