Приблизительно прикинув, из какого купе он слышал ночью шум борьбы, Леня толкнул дверь пятого купе и вошел внутрь, делая вид, что на ходу вытирает лицо полотенцем.
В купе сидели трое мужчин жуликоватого вида, на столике перед ними были разложены карты.
– Ой, я, кажется, ошибся дверью! – проговорил Маркиз, складывая полотенце.
– Заходи, дорогой! – радостно проговорил один из игроков с заметным кавказским акцентом. – Четвертым будешь!
– Да нет, спасибо… – Маркиз попятился. – Я и в карты-то играть совсем не умею…
– Мы тоже нэ умеем! – заверил его кавказец. – Так, по мэлочи играем, чтобы нэ скучать!
– В следующий раз! – ответил Леня, закрывая дверь купе. – Выходит, действительно ошибся дверью… – пробормотал он, переходя к купе номер шесть, и толкнул эту дверь, заранее приготовив полотенце.
Однако на этот раз номер не прошел: дверь шестого купе была заперта.
– Вот как… – Леня отступил от двери и почесал переносицу. – Значит, просто так сюда не войти… ну, попробуем по-другому…
Вскоре поезд остановился на очередной станции.
Леня вышел на перрон.
Около поезда суетились местные жители – кто продавал яблоки, кто копченую рыбу, кто творог.
Купив у румяной крестьянки ведерко яблок, Леня поднял его на плечо и пошел вдоль соседнего вагона. Поравнявшись с окном шестого купе, он остановился, постучал в окно и громко выкрикнул:
– А вот кому яблочки! Осенние полосатые, только с дерева сорвал!
При этом он попытался заглянуть в окно. Однако занавески были задернуты. Правда, между ними была небольшая щель, и Лене показалось, что в этом просвете мелькнула тонкая женская рука… но тут же занавески задернули еще плотнее.
Леня отправился к своему вагону, ведя внутренний диалог с самим собой: «Ну что ты лезешь не в свое дело? Валечка совершенно права, чем меньше лезешь в чужие дела, тем крепче спишь. Кстати, если бы ты спал сегодня ночью, ты бы ничего не увидел. И вообще – тебе же ясно сказали, что в этом купе везут душевнобольную женщину, чем тебя не устраивает такое объяснение? Радуйся, что сумел благополучно выскользнуть из Зауральска, да еще и Марианну с Константином и Афродитой выручил. А в чужие дела не лезь!»
С такими мыслями он вернулся в свое купе и поставил перед попутчиками ведерко с яблоками:
– Угощайтесь! Осенние полосатые, только с дерева!
Марианна и Константин не проявили энтузиазма, зато Афродита возбужденно захрюкала: она просто обожала яблоки.
Маркиз протянул ей одно, другое и сам не заметил, как скормил все ведро.
Поезд давно уже отошел от станции.
За окнами проносились небольшие аккуратные домики, в палисадниках – астры и яркие георгины.
– Пожалуй, прогуляюсь по поезду! – решил вдруг Маркиз. – Узнаю новости, поговорю с людьми…
Однако прежде чем покинуть купе, он открыл чемодан, перебрал его содержимое и извлек форменную тужурку с непонятными нашивками и шевронами. По этим загадочным нашивкам невозможно было понять принадлежность владельца тужурки – то ли МЧС, то ли МПС, то ли вообще МССМ, то есть Министерство среднего специального машиностроения. Под удивленными взглядами попутчиков он сунул эту тужурку в небольшую дорожную сумку, добавил туда же еще кое-что и вышел в коридор.
Дойдя до конца вагона, Леня завернул в туалет.
Закрыв за собой дверь, он напялил форменную тужурку. После этого достал из сумки скромный дорожный набор для нанесения грима. Придирчиво оглядев себя в зеркале, Леня нанес на лицо несколько характерных штрихов, кое-что убрал, кое-что добавил, что-то наклеил, надел парик, добавил фуражку, подходящую к форменной тужурке, как седло для верховой езды подошло бы ученой свинье Афродите, и удовлетворенно оглядел себя в зеркале.
Из мутноватого дорожного зеркала на него смотрел неприятный тип с маленькими нахальными усиками, с крупной бородавкой на носу и пегими волосами, выбивающимися из-под фуражки. В сочетании с тужуркой, испещренной загадочными нашивками, это создавало неповторимый образ, не имеющий ничего общего с Леонидом Марковым, известным в узком кругу своих друзей и доброжелателей под аристократической кличкой Маркиз.
Удовлетворенный увиденным, Леня покинул туалет, едва не столкнувшись в дверях с той самой старушкой с голубыми волосами, которую во время ночной прогулки напугала Афродита.
– Можно ли так долго… – проговорила старушка раздраженно, но тут разглядела Ленину фантастическую тужурку и попятилась, испуганно проговорив: – Свят, свят, свят!..
Леня приветливо улыбнулся старушке, поправил съехавшую на затылок фуражку и перешел в соседний вагон.
Здесь он пошел по коридору, стуча в каждое купе и громко повторяя:
– Проверка документов! Попрошу открыть дверь!
Дверь первого купе была полуоткрыта.
Откатив ее до конца, Леня увидел четверых изможденных высшим образованием мужчин среднего предпенсионного возраста. Все четверо явно возвращались из командировки. На столе перед ними стояла полупустая бутылка водки, и под эту бутылку они предавались воспоминаниям о своем славном прошлом.
В данный момент очередь дошла до лысого типа с унылым носом и потрепанными бровями престарелого скочтерьера.
– А в восемьдесят восьмом году, как сейчас помню, к нам в институт приехал Василий Константинович… замминистра! – Командированный уважительно поднял глаза к потолку купе. – Так он мне лично руку пожал и сказал… – Тут рассказчик заметил Леню, поперхнулся и проговорил совсем другим голосом: – Извините, а мы тут о прошлом беседуем… прежние времена вспоминаем…
– Беседуйте, беседуйте! – милостиво разрешил Маркиз. – Это не возбраняется. Только документики предъявите!
Командированные засуетились и наконец Лене протянули четыре потрепанных паспорта и стопку мятых командировочных предписаний с расплывшимися печатями.
– А что случилось? – осведомился бровастый. – Кого-нибудь ищут?
– Не вправе разглашать! – солидно ответил Маркиз, делая вид, что разглядывает паспорта. – Плановая операция!
– Это правильно! – одобрил командированный. – Во всем должен быть порядок! А то разъезжают всякие…
Леня возвратил пассажирам документы, приложил руку к козырьку и покинул купе.
Купе номер два было закрыто, изнутри доносился сдержанный шум, прерываемый отдельными выкриками.
Леня громко постучал в дверь и повторил строгим начальственным голосом:
– Откройте! Проверка документов!
Дверь наконец открылась, и перед глазами Маркиза появилась молодая женщина с печатью страдания на лице. За ее спиной дрались подушками двое совершенно одинаковых мальчишек лет шести.
– Что случилось? – спросила женщина, удивленно разглядывая Леню.