– И дары, – пролепетал Авось, словно хватаясь за последнюю соломинку.

– Наша благодарность не знает границ. – Теперь голос снова звучал холодно.

Авось бросил взгляд на Рас-Тархана. Как бы он хотел, чтобы их хоть на минуту оставили одних, но лицо военачальника оставалось непроницаемым.

– Принцесса! – вдруг горячо воскликнул Авось. – Дозволь мне еще раз взглянуть в твои глаза. С нашей первой встречи я мечтал только об этом. Молю, не лишай меня такой возможности.

– Глаза? – Принцесса сделала короткую паузу. – Но ты ведь даже не знаешь, что можешь в них увидеть.

Авось закусил губу.

– Еще я привез тебе свое разбитое сердце, принцесса Атех, – с горечью сказал Авось. – Оно мне ни к чему такое! Забирай.

Лицо Рас-Тархана по-прежнему оставалось непроницаемым. Лишь легкое ощущение угрозы наполнило воздух, и какое-то слабое дуновение словно качнуло волосы принцессы. А потом она медленно обернулась. И Авось вздрогнул. Глаза принцессы Атех были закрыты. Но на Авося смотрели другие глаза, нарисованные на веках. Такие Авось видел у кагана, когда его несли на своих плечах рабы с золотой кожей.

– Принцесса… – обескураженно произнес Авось.

– Мне нечего тебе больше сказать, чужеземец. Уходи.

Рас-Тархан мягко, но настойчиво взял Авося под локоть. Юноша, увлекаемый военачальником, совсем опустошенный, шагнул к порогу. И вдруг резко обернулся.

– Я видел лес! И радугу над водопадом. Я видел твой гребень, принцесса! Скажи хоть, была ли это правда?!

Ресницы принцессы задрожали, но глаза ее не открылись.

– Скажи! – взмолился Авось. – Ведь мы можем одолеть свой рок! В этом дело?!

Принцесса молчала.

– Идем, – шепнул юноше Рас-Тархан, увлекая его к пологу.

И тогда глаза принцессы открылись. И мгновенный отсвет ненависти уже ушел из них. Теперь в них осталась одна любовь. И набегающие слезы. Но миг был потерян. Авось этого уже не увидел. Принцесса потянулась к нему. Но с хлестким звуком полог за обоими мужчинами уже схлопнулся. Принцесса вздрогнула и зажмурилась, как от удара хлыстом.

Корабль готовился в обратный путь, но Авось все еще надеялся. Помогая грузить скарб, юноша бросал бесконечные взгляды на Прощальное Окно, в котором, как удалось выяснить княжичу Игорю, появлялась принцесса Атех. Появлялась, провожая тех, кто ей дорог, когда они уходили на войну или путями еще более неведомыми. Авось надеялся и смотрел. С бешено стучащим сердцем ловил быстрые тени, и ему даже казалось, что он видит что-то, видит любимый силуэт, который пошлет ему крупицу надежды, но принцесса так и не появилась.

А потом драккар отчалил. Авось все смотрел и смотрел на заветное окно, пока Фарлаф не велел ему встать у руля и больше не оборачиваться.

* * *

Золотое сияние падало за изгиб реки, по которой уходил драккар. Во дворце у Прощального Окна Заката стояла принцесса Атех и смотрела вслед кораблю, возвращающемуся в Киев. Ее глаза были полны слез.

Глава 14. Все меняется

Великая река – видение: радуга и дом Злой Бабы – о возможности вернуться в минувшее – песни Фарлафа – загадочная татуировка – ребенок, который выжил – Зов – подарок царицы-пряхи – черный двойник – вместе

1

Драккар двигался по реке в Киев. Уже второй раз Авось совершал это путешествие. Но тогда он был полон надежд и двигался навстречу неведомым приключениям. Сейчас же юноша в одиночестве сидел на носу и печально смотрел на воду.

– Он ничего не ест, – сказал Фарлаф. – Так совсем обессилеет.

– Боюсь, он получил первую рану из тех, что мы всегда носим с собой, – ответил Свенельд.

– А, – непонимающе кивнул берсерк. – Мы можем ему как-то помочь?

– Скорее всего, нет. – Свенельд пожал плечами. – Но время сможет.

Игорь хотел было подойти к Авосю, но Свенельд отрицательно покачал головой.

2

Следующий день выдался очень жарким. Нашли тихую заводь, где решено было сделать привал, чтобы переждать полуденный зной в тени ив. Фарлаф отправился на охоту: дичи в этих краях было много.

– Эй, княжич, Авось, – позвал их Свенельд, показывая острогу, – здесь полно рыбы.

У Игоря загорелись глаза.

– Идем! – предложил он Авосю. Но тот лишь равнодушно пожал плечами.

Однако действительно было очень жарко. Заводь манила чистой водой и прохладой.

– Давай хотя бы просто искупаемся, – сказал Игорь.

Скинув одежду, оба молодых человека прыгнули в воду. Авось вынырнул. Игорь подплыл к нему ближе и тихо спросил:

– Что она хоть сказала-то тебе?

Авось поглядел на княжича и, вздохнув, неожиданно признался:

– Лучше б я ее не встречал. Она даже не захотела смотреть на меня.

– Как это?

– Не спрашивай. – Авось печально отвернулся. Но видимо, пришла ему пора поговорить об этом. Он снова посмотрел на княжича и то ли горько, то ли непонимающе усмехнулся. – Она сказала, что дитя моей сестры погубит ее народ.

– Она тебе такое сказала? – изумленно проговорил Игорь.

– Ну, не совсем… Она… во сне мне это…. Но не только.

– Что?

– Не важно. – Авось кивнул, даже не пытаясь объяснить. – В общем, сказала. А у меня и сестры-то нет. Один я.

– Э-э…

Авось совсем скис. Игорь смотрел на него какое-то время, потом нырнул, вытащил со дна клубок ряски и каких-то водорослей и… быстрым движением водрузил свою добычу Авосю на голову. От неожиданности тот вздрогнул; за секунду выражение его лица изменилось от глубочайшего изумления до вспышки ярости; Авось кинулся на княжича и принялся топить его. Когда они вынырнули, оба смеялись. Игорь громко, Авось – не без привкуса печали. Свенельд, полулежа в тени, с благожелательной улыбкой наблюдал за ними.

– Эх, если б я мог вернуться в тот день, когда впервые встретил ее, – мечтательно изрек Авось. – Я бы просто сидел на корабле и смотрел в другую сторону. И никогда бы ее не увидел. Было бы здорово.

– Иди, скажу, что здорово, – весело сказал Игорь.

Авось доверчиво склонился, а княжич плеснул в Авося крупными снопами брызг.

И опять что-то произошло… В веере брызг, которые все замедляли свое движение, Авось вдруг увидел застывшую радугу и услышал шум далекого водопада. Через мгновение он снова оказался не здесь. Мелькнуло в радуге крыло диво-птицы; дом Злой Бабы, обернувшийся светлым дворцом, и прекрасная царица, что плела золотую нить. Видение продолжалось не дольше мига: царица-пряха держит перед девятилетним Авосем узелок, который сейчас завязан на его щеке. И Авось слышит ее голос, слышит что-то очень непонятное: