Book.

Я столь подробно излагаю обстоятельства этого дела, поскольку вскоре произошли события, еще более запутавшие его. Я снова вернусь к дневнику, который очень аккуратно вел в течение всего своего пребывания за границей. Я не стану цитировать его слово в слово, а обращусь к нему как к источнику фактов, изложенных в хронологической последовательности.

Эрик Веренскьолд. У могилы

Двадцатое мая. В деревне только и говорят, что о недавней трагедии. Прочесали близлежащий лес и прошли по всему руслу ручья, надеясь найти орудие убийства. Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше утверждаюсь в мысли, что убийца — именно Челлини. Сам факт того, что деньги не тронули, доказывает, что убийство совершено из соображений мести. А у кого еще было столько неприязни к бедняге Маулю, как не у мстительного горячего итальянца, которого тот оскорбил? Я нынче ужинал со старостой Пфиффором, и он полностью согласен с моим мнением по этому вопросу.

Двадцать первое мая. Насколько мне известно, никаких новостей ' по делу об убийстве не слышно. Беднягу Мауля похоронили нынче ' в полдень на маленьком деревенском кладбище. Патер с большим чувством провел заупокойную службу, на которой присутствовали все жители Ладена и которая то и дело прерывалась рыданиями и горестными возгласами. После похорон я немного проводил отца Ферхагена. Последние события глубоко потрясли этого чрезвычайно впечатлительного человека. Он очень бледен, и пальцы его заметно дрожат.

— Друг мой, — обратился он ко мне, беря меня под руку, — вы ведь немного сведущи в медицине. (В свое время я окончил два курса медицинского факультета.) В последнее время я что-то неважно себя чувствую.

— Вы очень переживаете из-за этого ужасного происшествия, — ответил я.

— Отнюдь нет, — возразил он. — Я некоторое время ощущал легкое недомогание, но в последние дни оно усилилось. У меня стреляющие боли здесь и здесь. — Он поднес руки к вискам. — Они бьют, словно удары молнии. Иногда, когда я закрываю глаза, я вижу яркие всполохи света, а в ушах как будто звенят сотни колоколов. Очень часто я даже не знаю, что я делаю, возникают какие-то провалы. Я очень боюсь как-нибудь потерять сознание во время мессы.

— Вы переутомились, это очевидно, — заключил я. — Вам нужно больше отдыхать и принимать что-нибудь общеукрепляющее. Вы сейчас что-нибудь пишете? Сколько вы работаете в день?

— Часов восемь, — тихо произнес он. — Иногда десять, а бывает — и двенадцать, если меня не беспокоят головные боли.

— Вы должны сократить работу до четырех часов в день, — авторитетно заявил я. — Вам также необходимо больше двигаться и бывать на свежем воздухе.

— Я пошлю вам немного хинина из своей аптечки. Насыпьте столько, чтобы он тонким ровным слоем покрывал пятишиллинговую монету, и принимайте эту дозу утром и вечером со стаканом молока.

Патер с благодарностями откланялся, заверив меня, что будет выполнять все мои назначения.

От старосты я узнал, что из Анспаха прибудут четверо полицейских, чтобы перевезти Челлини в тамошнюю тюрьму.

Двадцать второе мая. Сказать, что я поражен — значит не сказать почти ничего о том состоянии, в каком я нахожусь. Я разбит, раздавлен, напуган и ввергнут в панический страх. Минувшей ночью произошло еще одно страшное преступление. Фреклера нашли мертвым в его доме — того самого Фреклера, который днем раньше сидел рядом со мной на заседании нашего «следственного комитета». Я пишу эти строки в конце долгого и насыщенного дня, в течение которого я пытался помочь блюстителям закона. Жители деревни настолько парализованы ужасом от одной только мысли о том, что убийца — один из них, что если бы не наши усилия, Ладен давно бы охватила всеобщая паника. Фреклер, обладавший довольно странными привычками, жил один в доме, стоящем немного на отшибе. Беспокойство вызвало то, что нынче утром он не явился на службу и что в его доме не было заметно никаких признаков жизни. Собралась толпа, и в конце концов дверь взломали. Беднягу Фреклера обнаружили в спальне на втором этаже. Он лежал лицом вниз, причем так, что голова его оказалась в камине. Убили его точно так же, как Мауля, с той лишь разницей, что смертельный удар пришелся по лобной части головы. Пальцы рук были судорожно сжаты, а лицо искажено неописуемой гримасой ужаса, как мне показалось, пополам с изумлением. На лестнице обнаружили темные следы обуви, очевидно, принадлежавшие убийце, поскольку Фреклер надел домашние тапочки, прежде чем войти в спальню. Следы, к сожалению, оказались слишком нечеткими, чтобы хотя бы приблизительно определить размер ноги. Они располагались через две ступеньки на третью, что доказывало, с какой дьявольской скоростью этот негодяй несся наверх, чтобы настичь свою жертву. В доме обнаружилась значительная сумма денег, но не пропал ни один грош, ящики комода также остались запертыми.

Как только деревню облетела эта зловещая весть, все местные жители тотчас же собрались огромной толпой у дома убитого. Причиной тому, мне кажется, послужило скорее неосознанно-стадное чувство страха, нежели простое любопытство. Каждый подозрительно поглядывал на соседа. Люди большей частью молчали, а если и говорили, то шепотом, словно отчего-то боясь громких слов. В дом не пускали никого, кроме нас, членов «комитета», так что мы тщательно осмотрели место преступления. Однако мы не обнаружили ничего, что могло бы навести нас на след преступника, разве что заключили, что убийца хорошо развит физически, потому как он с легкостью перепрыгивал через две ступеньки. Кроме того, лейтенант Вюрмс подметил, что уже окоченевшая рука убитого вытянута таким образом, словно он хотел поздороваться с кем-то. Возможно, этот поздний гость и Фреклер хорошо знали друг друга. Но это, по всей видимости, в большой степени относилось к области гипотез и версий. Если что-то и дополняло зловещую картину убийства, так это то, что произошло оно не очень поздно — в половине восьмого вечера. Именно это время показывали часы с кукушкой, лежавшие на полу, которые Фреклер, очевидно, задел, когда падал.

Никто не слышал никакого подозрительного шума и не видел никого, кто бы входил в дом или выходил оттуда. Все произошло быстро, тихо и незаметно, поскольку по улице в то время еще ходило немало людей. Бедный Пфиффор и наш добрый патер просто в ужасе от всего происшедшего, да и я, признаться, сильно подавлен и пребываю в унынии, особенно когда схлынули нервное напряжение и возбуждение первых минут и часов, сменившихся трезвым анализом. Нынче весь день улицы почти пусты, зато отовсюду слышен стук молотков — местные жители ставят засовы на двери и решетки на окна. Многие мастерят все это из подручных материалов, потому как раньше никто и не думал превращать свой дом в крепость. Фрау Циммер приладила к двери такой огромный деревянный засов, который в иных обстоятельствах смотрелся бы смехотворно и нелепо, если бы вокруг не царила атмосфера всеобщего страха.