Он ловил эти мысли вскользь, как стрелы на щит, а рука наносила и наносила удары. Но в какой-то момент он поймал себя на том, что бьет, стараясь не попадать в человеческую плоть наконечником копья. Древко косило всадниц, как гигантская палица, но чаще не убивало, а лишь крушило ребра, ломало руки и оглушало... Не сознавая этого, первый раз в жизни Ахилл дрался, пытаясь не убивать!
Зато амазонки делали все возможное, чтобы убить его, и он прекрасно сознавал, что за всю свою жизнь не сталкивался, наверное, с более опасными противниками. Быстрота их реакции почти не уступала его собственной, и ему лишь с огромным трудом удавалось уклоняться от их ударов и от метательных секир, которые то и дело летели в него с близкого расстояния. В бортах колесницы их торчало уже не менее десятка.
И, тем не менее, амазонки проигрывали битву!
Опомнившиеся данайцы уже выстраивались и начинали наступление, полные злости из-за пережитого ужаса. К отрядам спартанцев и микенцев примыкали локрийцы, большая часть который успела надеть доспехи, потому что на их лагерь амазонки напали в последнюю очередь, и итакийцы, возглавляемые отважным Одиссеем, который стоял в своей колеснице и криками подбадривал воинов. Подкатила и колесница Агамемнона, и вот он, совершенно невредимый, ибо его воины успели во время нападения прикрыть отступление своего базилевса, уже возглавил ахейские отряды.
– Вперед! – громовым голосом кричал царь. – Вперед, воины! Эти твари убили десятки наших братьев! Пускай их кости валяются на этой равнине, в наущение им и в назидание подлым троянцам, нарушившим перемирие! Не сами же явились сюда эти гарпии! Вперед, на них! Покажем им, как умеют драться данайцы!
«Лихо! – мелькнуло в голове у Ахилла, лишь смутно слышавшего крики Атрида, но понявшего их смысл. – Только что они показывали тебе, КАК умеют драться...»
Боевой клич амазонок смолк. Сражение близилось к концу, и бесстрашная Пентесилея, ни на миг не утратившая хладнокровия, поняла, что нужно немедленно отступать. Она потеряла уже не менее трети своего войска и видела, что остается совсем немного до полного его уничтожения. Царица скомандовала отступление и, размахивая своей окровавленной секирой, пробилась к Аэлле. Военачальница была ранена: ее правая рука висела неподвижно, и она дралась левой, то и дело смахивая кровь, заливавшую лицо – вторая глубокая рана пересекала лоб.
– Этот мирмидонский зверь один стоит целой армии! – крикнула она царице. – И его не убить – он слишком быстрый... Ты правильно решила – надо спасти наше войско.
– Я убью его! – крикнула Пентесилея, разворачивая коня. – Веди отряд, Аэлла, уводи амазонок – и поскорее, пока у ахейцев еще мало луков. Я буду драться с ним. Если погибну, Крита известит вас. За мной, Крита!
– Слушаюсь, царица! – вслед Пентесилее прокричала Аэлла.
В это время Ахилл уже преследовал отступающих воительниц вдоль одной из священных троянских рощ. Одна из пущенных ими стрел попала в шлем старого Нестора и возница, вскрикнув, уронил щит и упал с колесницы.
Ахилл перехватил поводья. Он надеялся, что старый воин не убит – стрела едва ли могла пробить крепкую медь шлема. И все же базилевса окатило новой волной гнева. «Погодите, дикие кошки! Я нагоню вас!» – подумал он, ударяя лошадей вожжами.
И тут перед ним возникла всадница в сверкающем железном шлеме, верхом на темно-гнедом коне.
– Ахилл сын Пелея! Ты, злобный ахейский пес! Принимай мой вызов!
В первое мгновение базилевсу показалось, что он слышит мужской голос. Но нет – это была женщина.
– Я, Пентесилея, царица амазонок, вызываю тебя на поединок! Дерись со мной, или ты – последний трус и сын труса!
– Что ты раскаркалась, ворона на коне! – ответил герой, задыхаясь от ярости. – Хочешь, чтобы я размазал твои мозги по своему копью? С радостью это сделаю!
– Тогда за мной! – она резко повернула коня и понеслась через рощу.
Базилевс прекрасно понял этот маневр. Она уходила с поля сражения, понимая, что сюда вот-вот подкатится волна наступающих ахейцев, которые могут помешать их схватке один на один. К тому же это давало амазонкам возможность отступить – если бы они схватились прямо здесь и царица сразу погибла, у героя еще оставалось бы время, чтобы попытаться нагнать их.
– Стой, драчливая кошка, стой, или я запущу копье тебе в спину! – рычал Пелид, погоняя коней. – Мы уже не на поле боя, и нам не помешают! Стой!
Ему показалось, что конь под ней начинает уставать и спотыкаться. Колесница стремительно настигала всадницу. И вдруг... Ахилл даже не успел заметить, в какой миг та повернула коня и послала его навстречу врагу. Герой опомнился, внезапно увидав прямо над своим лицом падающее острие секиры...
Увернулся он просто чудом. Хлестнул коней, и храпящий конь Пентесилеи пролетел мимо, задев его горячим боком.
Яростно вскрикнув, Ахилл тоже развернулся. Царица амазонок вновь неслась на него. И тогда он метнул копье – метнул, целясь в грудь, понимая, что должен убить ее, или в следующее мгновение будет убит сам. Но амазонка увернулась от летящего копья, хотя, казалось, это невозможно – у нее не было на это времени. И все же «пелионский ясень» просвистел мимо, а в следующий миг конь царицы взвился на дыбы над бортом колесницы, и окровавленная секира взметнулась вверх.
Ахилл успел прикрыть голову щитом Нестора, но оружие амазонки рассекло кованую медь и лишь случайно не достало его, пройдя вдоль плеча. И тотчас край сломанного щита страшно ударил героя в лоб. Пелид вылетел из колесницы, прокатился по земле и вскочил на ноги, ощущая прилив дурноты и понимая, что если потеряет сознание – ему конец!
Амазонка вновь взмахнула секирой, но та разрезала пустоту – Ахилл бросился ничком на землю, перевернулся через голову, отшатнулся, избегая нового удара и, успев отскочить шагов на двадцать, приготовился встретить следующий удар с тем, чтобы перехватить руку с секирой и сорвать всадницу с седла. Он понимал, что рискует: Пентесилея была, очевидно, единственным пока человеком, чья реакция не уступала его собственной. И если она увернется...
Краем глаза герой вдруг заметил какой-то блеск в темной гуще гранатового куста, возле которого он вскочил на ноги. И тут же понял, что это такое – то было его копье, оно вонзилось в землю, пролетев мимо Пентесилеи!
«Ну, теперь кто быстрее!» – успел он подумать в ту долю мгновения, когда его рука сжала и взметнула вверх окованное железом могучее древко.
Коню Пентесилеи оставалось сделать один прыжок. Только один.
– Умри, убийца моего супруга! – крикнула она. И увидела нацеленное в нее острие страшного ахиллова копья. И поняла, что не успеет...
В последнее мгновение она дернула поводья и подняла коня на дыбы, заслоняясь его телом от удара.
– Вот тебе, гарпия! – прохрипел Ахилл, вкладывая в удар всю свою силу.
Копье вошло в брюхо коня, пронзило насквозь его тело, седло и поразило всадницу. Копыта скакуна взметнулись в воздух, раздался утробный визг и хрип. Совсем недолго конь бился в судорогах и затих.