– Знаешь, сколько уже раз меня хотели грохнуть… Все эти угрозы я просто перестал воспринимать всерьез.
– Возможно, что одна из этих угроз не была пустым звуком.
Владлен пожал плечами:
– Кто его знает… У меня были кое-какие неприятности на Кипре. Возможно, не могут простить. Там не получилось, решили замочить здесь.
– Ты это серьезно?
– Вполне. Достаточно только связаться с местным московским криминалитетом, заплатить как следует – и можно считать дело выполненным.
– А что, если это психологическая атака Кощея? Ясное дело, что ему не хочется переплачивать, вот он и решил провернуть такую аферу, чтобы мы не особенно упирались в цене. С Люсей вот…
– Не думаю… Хотя кто его знает. Когда на кону стоят большие деньги, человек становится очень изобретательным. Когда мы должны с ним встретиться?
– Послезавтра.
– Уже скоро… Сейчас для нас главное – нигде не засвечиваться. Просто отсидеться в этой дыре, а потом получить свои деньги и свалить отсюда как можно дальше. Иначе нам просто не дадут житья. Я вот что подумал: лучше всего совершить сделку здесь.
– В этой квартире?
– Именно. Назовем Таранникову адрес в самый последний момент, чтобы он не сумел ничего предпринять. А потом переедем на новую съемную квартиру, так что если кто-то захочет нас вычислить, то отследить наши передвижения ему будет очень трудно.
– Хорошая идея.
– Надо бы еще достать счетную машинку. Сумеешь?
– У меня есть одна знакомая, в магазине работает, – сладко заулыбался Назар. – Этот вопрос я беру на себя.
Вернувшись в имение, дон Писрро Альтамирно осознал, что взвалил на свои плечи невероятно тяжелую ношу. Видно, нечто похожее испытал император ацтеков Монтесума, когда древняя ведунья сообщила ему о скорой гибели его империи. Не принесла облегчения и рюмка проглоченного виски. Дон Писрро четко осознавал, что его судьба определена. Чем бы он теперь ни занимался, каких бы вершин ни достиг в своей карьере, все его помыслы и действия будут направлены на возвеличивание ацтеков, великого и древнего народа.
Сейчас, как никогда болезненно, дон Писрро вдруг осмыслил несправедливость произошедшего: великая ацтекская империя была уничтожена в самом расцвете. А испанцы, пришедшие ей на смену, постарались сделать все возможное, чтобы об ацтеках позабыли на долгие столетия: они разрушили их памятники, осквернили алтари, где многие столетия проводились религиозные обряды, сровняли с землей древний и величественный город, высмеяли и предали анафеме прежних богов и неповторимую религию… И вот теперь настал его черед помочь своему народу.
Подняв трубку, дон Писрро коротко произнес:
– Фернандо?
– Да, дон Писрро.
– Ты мне нужен, – произнес он тоном, не терпящим возражений.
– Именно сейчас, дон Писрро? – В голосе архивариуса прозвучала некоторая нерешительность.
– Ты мне нужен немедленно!
– Хорошо, я выезжаю.
Доктор Фернандо Хосе работал в Национальном автономном университете Мексики и большую часть своей жизни посвятил изучению культуры ацтеков. Вряд ли о них знал кто-то больше, чем этот нескладный тучный коротышка в больших роговых очках. Долгие годы дон Писрро Альтамирно находил средства, чтобы поддерживать начинания молодого архивариуса, словно знал, что когда-нибудь придется воспользоваться его услугами. И вот теперь этот час настал. Воля провидения свершилась.
Альтамирно не успел даже допить бутылку виски, как услышал под окнами звуки подъезжавшего автомобиля. Из салона выкатился доктор Фернандо Хосе и, сжимая в руках черную кожаную папку, заторопился к дому.
– Входи, Фернандо, – распахнул дон Писрро перед гостем дверь.
– Я так торопился… Думал, что-то очень серьезное. – Архивариус прошел в гостиную.
– Ты не ошибся, так оно и есть, – заверил дон, пожимая пухлую теплую руку ученого.
Фернандо имел бледную, почти мраморную кожу, через которую просвечивала едва ли не вся кровеносная система. Видно, так выглядит вампир, выбравшийся из склепа. Впрочем, удивляться не стоило: большую часть времени доктор скрывался в глубине архива, и десять этажей, что нависали над ним, давили не меньше, чем могильная плита.
– Когда вы мне позвонили, я был у господина директора, а он у нас…
– Присаживайся, – перебил дон Писрро, показав на мягкий диван, стоявший у стола. – Ты ведь лучше всех разбираешься в культуре ацтеков?
Сцепив ладони на пухлом животе, толстяк, слегка смутившись, ответил:
– Пожалуй, я не стал бы так утверждать. Хотя… Скажу так: я один из немногих, кто действительно разбирается в их культуре.
Открыв альбом в том месте, где была закладка, дон Писрро показал на императора Монтесуму:
– Ты что-нибудь знаешь об изумруде, который Монтесума носил на шапке?
Поправив сползающие очки, архивариус проговорил:
– Разумеется. Этот изумруд – такой же символ империи, как главный храм или статуя бога Солнца. Имеется описание этого камня. Он уникален во всех отношениях, другого такого просто не существует.
– Чем же он уникален?
– Что я могу сказать… – пожал плечами толстяк. – Он очень крупный, прозрачный. Такие крупные и прозрачные изумруды встречаются один на миллион, а может, и того реже… А кроме того, на обратной стороне отчетливо просматривается крест. Этот изумруд как бы предопределил судьбу империи.
– Что стало с камнем?
– Известно, что он утерян.
– В моем кабинете висит портрет Эрнана Кортеса, на безымянном пальце у него точно такой же изумруд.
Архивариус отрицательно покачал головой:
– Боюсь, что это не так. Художник просто хотел польстить вашему предку, он был выдающийся человек… Но у нас нет свидетельств тому, что этот изумруд впоследствии достался командору Кортесу.
– А если он просто отнял его у императора? – понизив голос, предположил дон Писрро. – Как ты считаешь? Неужели он будет об этом распространяться? Как-то недостойно аристократа.
Архивариус понимающе покачал головой:
– Все это так… Частично вы уже ответили на мой вопрос, это во-первых… А во-вторых, полагаю, что этот изумруд можно было снять только с мертвого Монтесумы. Он бы никогда не отдал его живым. Император был человеком большого мужества, в сражениях он участвовал наравне с другими воинами и по праву считался среди них лучшим. Даже военачальников он отбирал по принципу личной доблести. Сначала каждый из них должен был прославить свое имя в бою.
– Вот что… Я допускаю, что этот изумруд существует. У меня есть на это причины. Ты должен разыскать его!