На переднем плане с пиками в руках гарцевал отряд уланов. Немного позади, выстроившись в боевой порядок, терпеливо дожидалась приказа пехота. Французы готовились к бою. Дни сражений в войсках Наполеона рассматривались как большой праздник, а потому армия одевалась в парадные мундиры. От обилия цветов просто рябило в глазах. На киверах и шапках густым лесом развевались султаны.
Вот один из офицеров – высокий горбоносый брюнет в черном однобортном фраке, в белых кюлотах, укороченных до колен штанах, и такого же цвета чулках с черными туфлями – стремительным шагом подошел к Наполеону и что-то быстро ему зашептал. Чем-то неуловимым подошедший офицер напоминал ему важного ворона, расхаживающего по распаханной пашне. Наполеон коротко ответил, и офицер тотчас побежал к полкам солдат, одетых в одинаковые синие суконные однобортные жилеты.
– Возьмите, – вернул епископ подзорную трубу капитану швейцарских гвардейцев.
В расположении итальянской армии среди шинелей, фраков и плащей разлинованными костюмами выделялись три десятка швейцарских гвардейцев, решивших на поле сражения доказать верность престолу. К ним успели привыкнуть, а командование намеренно не выделяло их среди прочих солдат. В открытых взглядах гвардейцев не было ни тени сомнения в выбранном пути. Они были готовы к смерти.
– Что скажете, ваше преосвященство? – спросил капитан.
– Лучше зовите меня капелланом. Теперь я такой же солдат, как и все.
– Хорошо, господин капеллан.
– Кажется, сейчас начнется.
– Войска уже приведены в боевую готовность, исполняются последние приготовления.
– У вас найдется для меня форма гвардейца? – неожиданно спросил епископ.
– Зачем она вам, господин капеллан? – удивился капитан.
– Я хочу поддержать понтифика на поле сражения.
Глаза капитана расширились.
– Простите… Не понял.
– Я хочу быть там, куда меня отправил папа. Это моя война с Антихристом за веру. Более благодатной смерти трудно пожелать.
– Но вы священник… Вы возьмете оружие?
– Мое оружие – вера и крест. Этого будет вполне достаточно, чтобы убедить противника в своей правоте.
– Не уверен, что папа одобрил бы ваше решение снять сутану и облачиться в костюм гвардейца.
– Иезуит может прятаться под любой одеждой, – сдержанно напомнил отец Маттео. – Даже под сутаной епископа.
– В таком случае, я распоряжусь принести форму, – сказал капитан. – Капрал! – подозвал он одного из гвардейцев. – Принесите для его преосвященства… для господина капеллана гвардейский костюм.
– Слушаюсь, господин капитан, – охотно ответил капрал, не удивившись столь необычному приказу.
Через несколько минут он вернулся с отглаженной формой папского гвардейца:
– Прошу, господин капеллан.
Не стесняясь направленных взглядов, отец Маттео снял шапку епископа и, расстегнув сутану, стянул ее с себя, после чего уложил в стопку. Затем неторопливо надел камзол и брюки гвардейца.
– Господин капеллан, я бы посоветовал вам надеть морион, – протянул капрал шлем с высоким гребнем.
– Это лишнее, – отстранил протянутые руки епископ, – мне будет довольно берета. Командуйте, капитан, теперь я один из вас.
– Что ж, господин капеллан, тогда прошу вас стать в строй… Через минуту – война!
Ряды швейцарцев раздвинулись, впустив в себя еще одного гвардейца. Единственное, что отличало его от прочих, так это епископский перстень с крупным изумрудом на правой руке.
– Может быть, шпагу, господин капеллан? – спросил капитан. – Так оно как-то вернее.
– Нет, – отрицательно покачал головой отец Маттео, – со мной слово божье.
Теперь, когда войска папы римского выстроились в боевые ряды полков, было видно, что они значительно уступали французской армии в численности. Перевес в вооружении также был на стороне французов. Артиллеристы уже выкатили на передний рубеж пушки. Полковник-артиллерист, явно нервничая перед предстоящим сражением, громко наставлял пушкарей:
– Стрелять только по моей команде, пусть подойдут поближе! Мы тогда всыплем этим французам по первое число!
Метрах в ста от гвардейцев расположился эскадрон уланов, присланных в помощь папе римскому герцогом Миланским. Возбужденные предстоящим сражением, они весело смеялись и шутили.
С французской стороны громко ахнули пушки, пустив тяжелые облака дыма, чей грохот, несмотря на длительное ожидание, показался неожиданным. Выпущенные ядра угодили точно в центр пехотного полка, расстроив его ряды. Упали убитые; совсем рядышком, задетый осколком в руку, вскрикнул гвардеец-капрал.
С итальянской стороны неровным залпом отозвались пушки, не причинив особого вреда наступающей французской пехоте.
– За престол! За папу!
– За Христа! – услышал отец Маттео собственный голос и вдруг понял, что рука высоко вскинула руку с крестом, а ноги понесли его прямо на колыхающиеся ряды французов, встречавших папские полки с перекошенными от криков ртами, ощетинившимися гранеными штыками.
Вдруг совсем рядышком что-то крепко ухнуло. Окружающее перестало интересовать. Ноги вдруг отказались слушаться. Отцу Маттео казалось, что он по-прежнему продолжает кричать, вдохновляя своим героизмом гвардейцев, но в действительности из его горла вместе с кровавой пеной вырывался только хрип. Колени под тяжестью тела подогнулись, и епископ упал лицом на разрыхленное поле.
Лозовский понимал, что вряд ли в его жизни случится более важная сделка, чем предстоящая, а потому постарался подготовиться к ней как можно обстоятельнее.
Сделку планировалось проводить в зале, где стоял большой стол и было достаточно места, чтобы пересчитать деньги, а потому все старые кресла перетащили на кухню; на них должны были расположиться сопровождающие. Осмотрев приготовления, Владлен остался доволен, теперь следовало ждать гостей.
– Вы будете сидеть на кухне вместе с людьми Таранникова, – обратился он к Игорю. – Я там для вас все приготовил: чаек, бутерброды, так что угощайтесь!
– Разберемся, – одобрительно кивнул тот.
Одетый в джинсы и в просторный пиджак темно-синего цвета, под которым скрывался бронежилет, он ничем не отличался от остальных. Лишь боковой карман, заметно оттопыривающийся, заставлял поверить, что он человек серьезный.
– Конечно, ничего из ряда вон выходящего произойти не должно, но, как говорится, береженого бог бережет!
– Все правильно. Мы вдвоем будем здесь, – показал Игорь на долговязого рябого младшего сержанта. – А еще одного с автоматом я поставлю у двери. Четвертый будет за рулем. Договорились?
– Самое то, – довольно улыбнулся Владлен.