Я начал открывать клапан и услышал, как кто‑то невидимый шепнул мне в ухо:
— Ваня, посмотри на конверт.
Голос был таким четким, что я повиновался, но ничего удивительного не заметил. Адрес правильный, город Москва, стоит штемпель с датой 20.11. Я вынул чуть помятый листок бумаги и начал читать вслух текст, написанный красивым ровным почерком:
«Маша, я, кажется, схожу с ума. Нет, этого не может быть! Катя не Ксения, она Ксения! Ох, извини, путано пишу. Попробую объяснить. Сегодня я зашла в ее комнату, хотела поменять белье на кровати. Думала, в спальне нет никого, толкнула дверь, а внучка стояла там голая по пояс. Она услышала скрип, выронила из рук футболку и как закричит:
— Какого черта прешься? Я переодеваюсь! Совсем ослепла?
Я опешила. Ведь Катя, внучка, когда мы оставались вдвоем, никогда мне не хамила. При посторонних — да, она же играла роль Ксении, но если мы оказывались с глазу на глаз, то нет. Тайком обнимет меня, шепнет:
— Держись! Еще чуть‑чуть, и мы богаты.
А тут… Мне стало так обидно! Я вошла в комнату, захлопнула дверь и тихо ей сказала:
— Заигралась, да? Смотри, прирастет маска к лицу.
Чтобы посторонние, не дай бог, моих слов не услышали… хотя, кто их услышать‑то в закрытой спальне мог… я подошла к девочке вплотную и погладила ее по плечу. Она дернулась, повернулась спиной, наклонилась, чтобы поднять валявшуюся на ковре майку, и ее поясница оказалась прямо перед моим носом. Глаза у меня ослабели, но я увидела: шрама нет. И так поразилась, что провела ладонью по ее коже. Она взвизгнула, словно ее крапивой обожгло, прошипела:
— Отвали, дай одеться, потом тут уберешь. Нечего со мной нежничать. Опасно это. Еще увидит кто и поймет, что я Катька.
Слово «Катька» хлестнуло меня плеткой. Внученька никогда так не говорила, всегда называла себя «Кэтти». Как я ушла из спальни, не упав в обморок, не знаю.
Маша, что делать? У меня галлюцинации? Я брежу? В доме Ксения? А где Катя? Наверное, надо поговорить с Йосей. Хотя он в последний год так изменился, общается со мной как с посторонней. Машенька, ну почему тебя нет в Москве?»
Я спрятал листок в конверт и убрал его в карман пиджака.
— Надежда Васильевна побеседовала с Иосифом‑Родионом, тот понял, что она узнала Ксению и может испортить весь их хитроумный план, а значит, от нее надо избавиться как можно скорей.
— Убить собственную бабушку! — ужаснулась Людмила. — И родную сестру!
Иосиф‑Родион продолжал сидеть молча, словно изваяние. Я навесил на лицо подобие вежливой улыбки:
— Парень давно влюблен в Ксению, та отвечает ему взаимностью, они хотят счастливо жить на деньги Пятакова. А после того, как он сообразил: бабушка в курсе и одобряет план, по которому его родная сестра Катя под видом Ксюши пойдет под венец с Пятаковым, получит кучу денег, а его любимая — настоящая Ксюша — обречена мучиться в тайге, он возненавидел Надежду Васильевну и Екатерину. Так?
Иосиф даже не пошевелился.
— Молчание знак согласия, — кивнул я. — Ну и как избавиться от старушки? Подсыпать ей яду в стакан? Отраву может найти патологоанатом. И тут кому‑то из парочки приходит в голову мысль — старуху надо напугать. У пожилых людей слабое сердце, проблемы с давлением, сильный стресс может спровоцировать у них инфаркт или инсульт. Иосиф решает использовать шкуру Корнелия. Парень прекрасно знает о привычке Надежды Васильевны никогда не запирать дверь своей спальни. Внук планирует подойти к кровати спящей бабушки и разбудить ее. Поставьте себя на место домработницы: она мирно похрапывает в своей постельке, совершенно уверенная в собственной безопасности, но вдруг ощущает толчки, открывает глаза и видит… огромную собачью морду. Лично я мог бы от неожиданности и испуга заработать гипертонический криз, чего уж тут говорить о даме отнюдь не юного возраста… Иосиф рано утром заходит в охотничью гостиную, где хранится шкура пса‑убийцы, переодевается в костюм Корнелия и выходит в коридор. Зачем он так поступает? Юноша хочет попасться на глаза кому‑нибудь из членов семьи, допустим Анфисе, та потом за завтраком непременно скажет: «Папа, ты меня напугал. Зачем в образе собаки по дому перед завтраком бродил?» Матвей Ильич, естественно, ответит: «Я этого не делал». Возникнет небольшая перепалка, и тут Ксения скажет: «И я видела Корнелия». Эту же фразу повторит сам Родион. Присутствующие станут недоумевать, обсуждать событие, пугаться. Домработница узнает о том, что по усадьбе ходит собака, которую видели почти все члены семьи, причем она лаяла, предвещая чью‑то скорую кончину, поэтому ночью, когда «Корнелий» к ней заглянет, перепугается до смерти.
— Да уж, милые дети решили обстоятельно к богатой жизни подготовиться, — процедила Нора.
— Иосиф вышел из холла, — продолжал я, — услышал шаги, обернулся и увидел, как в охотничью комнату входит дворецкий. Я не заметил «пса», потому что он стоял в плохо освещенной части коридора. Парень живо вернулся назад, думаю, решив, что рассказ рассудительного, не истеричного Ивана о встрече с Корнелием лучше, чем сообщение Анфисы, ведь слова последней окружающие могут посчитать розыгрышем. Фиса обожает подтрунивать над членами семьи и прислугой, вспомним, например, как она отправила меня покупать галстук‑бабочку. А вот дворецкий человек серьезный, даже нудный, чувство юмора у него начисто отсутствует. Услышав от него: «Я видел в коридоре огромного пса», все придут в удивление, но поверят ему. И действительно во время завтрака заходит разговор о Корнелии, и я веду себя, как ожидалось, сообщаю о собаке. Юноша с девушкой самозабвенно врут о своих встречах с привидением, чем доводят бедного Матвея Ильича до исступления. Старик впадает в ярость, говорит Ксении много «добрых» слов…
Я на секунду притих. Что‑то не так… Но что?
— Продолжай, Иван, — попросил Максим.
Я прогнал ощущение дискомфорта.
— Почва подготовлена. Ночью, переодевшись в пса, внук идет в комнату к бабушке. Думаю, Надежда Васильевна еще не спала, а сидела в кресле, читала книгу. Она увидела водолаза, вскочила, споткнулась о ковер или просто потеряла равновесие, упала, ударилась виском об острый прут решетки камина и мгновенно скончалась. Иосиф выходит в коридор, у него прекрасное настроение, все прошло лучше некуда, остается только дойти до гостиной и вновь превратиться из собаки в человека. И тут на его пути появляются Иван Павлович и Анатолий. Охотник за кладом цепенеет от ужаса, поскольку верит в придуманную Семеном Кирилловичем легенду, я тоже поражен. Но и убийца в растерянности. Куда ему деваться? Впереди двое мужчин, позади тупик с комнатой домработницы. Иосиф разворачивается, влетает в спальню бабушки, запирает дверь, в мгновение ока сбрасывает с себя костюм, натягивает его частично на труп, открывает окно и выпрыгивает во двор.
Я тем временем колочусь в дверь, а Анатолий, прекрасно знающий особняк, бросается в расположенную рядом кухню, отпирает черный ход и уносится прочь из дома. Всем понятно, что охотник за сокровищами не смог задвинуть на двери внутреннюю щеколду? Иосиф видит, как тот улепетывает, и мгновенно соображает: вот он, шанс. Парень вбегает в дом, тихо подходит сзади к дворецкому и спрашивает: