– Если вы разрешите, я хотел бы двигаться собственным путем.
– Ну, конечно! – сказал Джонсон И почти одновременно с ним Сагден спросил немного недоверчиво:
– А что это за путь, мистер Пуаро?
– Я хотел бы, чтобы мне предоставили возможность беседовать с членами семьи Ли в любое время.
– Снова основательно допрашивать их? – спросил Джонсон.
– Нет, нет, не допрашивать, просто беседовать о том, о сем.
– Для чего?
Сагден, кажется, не понял.
Эркюль Пуаро сделал элегантный, выразительный жест рукой.
– В благодушных разговорах о том, о сем можно узнать очень многое! Когда человек говорит свободно, он не может скрыть истину.
– Неужели вы думаете, что кто-то из них лжет? Пуаро вздохнул:
– Mon cher, лжет каждый. Весь фокус в том, чтобы отделить безобидную ложь от важной.
Полковник Джонсон вдруг заговорил резко:
– Это просто невероятно! Произошло особо жестокое убийство – и кого же нам подозревать как убийцу? Альфред Ли и его жена – оба симпатичные, хорошо воспитанные, спокойные люди. Джордж Ли – член парламента и образец честности. Его жена? Незначительная современная красотка. Дейвид Ли, кажется, мягкосердечный человек, по словам его брата Гарри, не переносит вида крови. Его жена – неброская, не особо привлекательная, но милая и разумная женщина. Остаются испанская племянница и человек из Южной Африки. Испанские женщины, конечно, отличаются необузданным темпераментом, но я не могу себе представить, что это очаровательное создание способно хладнокровно перерезать глотку старому человеку. Тем более, что весь ее интерес в том, чтобы он жил, по крайней мере, до составления нового завещания. Стивен Фарр – и это допустимо – может оказаться мошенником. Возможно, старик обнаружил пропажу камней, и Фарр перерезал ему глотку, чтобы заставить молчать. Это вовсе не исключено, потому что граммофон не может служить убедительным алиби.
Пуаро покачал головой:
– Mon cher, сравним физические данные мсье Фарра и Симеона Ли. Если бы Фарр решил убить старика, он смог бы это сделать всего лишь за минуту, и у мистера Ли не было бы никаких возможностей всерьез защищаться. Кто поверит, что худенький старик и этот великолепный экземпляр физически сильного человека боролись между собой, переворачивая стулья и кресла, роняя столы и разбивая фарфор? Это предположение просто фантастично!
Полковник Джонсон слушал его очень внимательно и крайне напряженно.
– Значит, вы полагаете, что старого Симеона Ли убил мужчина более слабый?
– Или женщина, – сказал инспектор Сагден.
***
Полковник Джонсон посмотрел на часы.
– Ну все, я, пожалуй, закончу свои дела здесь, – произнес он устало. – А вы возьмете все дальнейшее в свои руки. Ах, нет, нет, еще одно! Я хочу поговорить с этим дворецким. Я знаю, что вы уже допрашивали его, но важно все-таки уточнить, кто где находился во время убийства.
Трессильян медленно вошел в комнату. Джонсон предложил ему стул.
– Спасибо, сэр, я с удовольствием сяду, – проговорил старый слуга. – Я чувствую себя не очень хорошо, даже очень неважно... Мои ноги, сэр, и моя голова...
– Нет ничего удивительного после всех тех ужасов, которые вам пришлось пережить, – сказал Пуаро дружелюбно.
Дворецкий содрогнулся:
–...такое...ужасное преступление, и в этом доме! Где все обычно текло так спокойно!
– Значит, это дом с хорошо отлаженным распорядком жизни, не правда ли? – спросил Пуаро. – Но жизнь эта была не очень-то счастливой?
– Я бы так не сказал, сэр.
– Раньше, когда вся семья жила вместе, жизнь здесь была более счастливой?
Трессильян помедлил с ответом.
– Она была, возможно, не очень гармоничной...
– Покойная миссис Ли была прикована к постели, не так ли?
– Да, сэр, она вызывала сожаление.
– Дети сильно любили ее?
– Мистер Дейвид был очень предан своей матери, скорее почти как дочь, чем как сын. После смерти миссис Ли он больше не выдержал жизни здесь и уехал.
– А мистер Гарри? – спросил Пуаро. – Как мистер Гарри?
– Он всегда был немножко диковат и вел себя неприлично, но был добросердечным. Боже ты мой, я ведь так испугался, когда кто-то нетерпеливо зазвонил колокольчиком у входной двери. Я открыл – перед дверью оказался чужой мужчина, который голосом мистера Гарри сказал: «Привет, Трессильян! Ты все еще здесь?» Совершенно не изменился.
Пуаро почти любовно смотрел на старого слугу.
– Да, вы, наверное, испытали странное чувство. Щеки Трессильяна покрылись румянцем.
– Иногда мне кажется, сэр, что прошлое вовсе и не прошло. На эту тему однажды в лондонском театре была пьеса, и в этом есть доля правды, действительно, сэр. У тебя вдруг возникает чувство, что когда-то ты это уже делал или переживал. Я открываю дверь, потому что звонили, и там стоит мистер Гарри или мистер Фарр, или еще кто-то. Я думаю: «Но ведь такое я уже переживал однажды...»
– Это очень даже интересно, – пробормотал Пуаро.
Трессильян посмотрел на него с благодарностью. Джонсон, теряя терпение, кашлянул и перехватил инициативу в разговоре.
– Я хотел бы уточнить время, в которое произошли некоторые события, – сказал он. – Если я правильно информирован, в столовой находились только мистер Альфред и мистер Гарри, когда раздался шум наверху. Это верно?
– Этого я действительно не знаю, сэр. Когда я сервировал кофе, все господа еще были в столовой, но это было, должно быть, на четверть часа раньше.
– Мистер Джордж Ли звонил по телефону. Вы можете это подтвердить?
– Кто-то звонил, сэр Когда снимают трубку, у меня в комнатке возле кухни совсем тихонько звякает звоночек. Я помню, что он звякнул, но потом я не обращал на это внимания.
– Вы не помните, во сколько это было точно?
– Нет, сэр. Вскоре после того, как я подал господам кофе, точнее сказать не могу.
– Не знаете, где находились дамы? Я имею в виду – в этот момент.
– Миссис Лидия была в гостиной, когда я хотел убрать посуду из-под кофе. Это было за минуту или за две до того, как я услыхал крик. Она стояла у окна, чуть-чуть отодвинула портьеру и смотрела на улицу.