Выводов по этому поводу Гуров делать пока не торопился. Скрытность Канунникова вполне могла объясняться психологическими причинами. Далеко не все любят вспоминать школьные годы – может быть, в классе Геннадий Канунников был изгоем, объектом всеобщих насмешек и прочее в том же духе. Такое часто бывает, и людям не хочется об этом вспоминать. От Гурова не ускользнула нотка презрения, проскользнувшая в голосе Курносова, когда тот говорил о Канунникове.
Но все-таки Гуров предпочитал искать причины в недавних событиях. Недаром и все остальные, включая самого Панченко, старались представить дело так, будто не имеют к ужину в «Палитре» почти никакого отношения.
Вычислить, кто является истинным инициатором вечеринки, пока не удавалось. А мысль о ее спонтанности Гуров принять по-прежнему отказывался – случайная вечеринка могла закончиться головной болью или даже скандалом, но в случайное похищение дорогущего колье Гурову категорически не верилось.
Стас с неусыпным рвением обозревал в бинокль окрестности. Ничего интересного не происходило, и Крячко развлекал себя обычными шуточками, которые вызывали у Гурова легкую досаду. И тут возле их машины как из-под земли выросла фигура милиционера в форменном кепи, рубашке с короткими рукавами и с пистолетом на поясе. Подозрительно оглядев силуэты оперов, сидящих в машине, он козырнул и, наклонившись к открытому окошку со стороны Гурова, попросил предъявить документы.
Гуров протянул ему свое удостоверение и вопросительно посмотрел на милиционера.
– Прошу прощения, товарищ полковник! – отчеканил тот, возвращая удостоверение и снова беря под козырек. – Я отвечаю за порядок во вверенном районе. Сами понимаете, какая здесь публика собирается, – всякое может случиться. Поэтому дополнительная предосторожность не помешает. Я смотрю – стоит машина, давно стоит, и ваш товарищ вот – с биноклем. Посчитал долгом проверить. А вы, похоже, на задании? Помощь не требуется?
– Скажи, сержант, а часто во вверенном тебе районе случаются беспорядки? – поинтересовался Гуров. – И какого они характера?
– В мое дежурство всегда спокойно, товарищ полковник! – с гордостью отрапортовал милиционер. – А так, что же, бывают случаи… Москва – город большой, всякое случается. То пьяная компания завернет, то дорожно-транспортное происшествие… Но серьезных инцидентов не припоминаю.
– А как здесь насчет женщин? – спросил Гуров. – Ночные бабочки не залетают?
– Категорически нет! – отчеканил сержант. – За это ручаюсь. Подобное безобразие пресекаем на корню. У нас тут солидный район.
– Ну, а вот, скажем, если появится одинокая женщина возле клуба? – продолжал Гуров. – Как вы поступите?
Милиционер с некоторой запинкой сказал:
– Ну, это смотря по обстоятельствам… Если видишь, что женщина приличная, ждет кого-то – то, конечно, не вмешиваешься. Откровенно говоря, неприятностей тоже не хочется – мало ли на кого тут нарвешься. Сейчас всякие бизнес-вумен бывают – сама себе хозяйка, и попробуй ей что-нибудь возразить, когда у нее в управлении все начальство знакомое… Но вообще-то одинокие женщины тут редкость. В принципе, в переулке народ вообще долго не задерживается, сами видите…
– Значит, не приходилось выяснять чью-то личность? – спросил Гуров.
Милиционер наморщил лоб, вспоминая.
– Практически нет, – сказал он наконец. – Задержали как-то раз парочку навеселе. Вели себя неадекватно, пытались пройти в клуб, на замечания не реагировали. Пришлось задержать, доставить в отделение. Потом разобрались, отпустили. Только это давно было, года полтора назад.
– А в последние недели, значит, ничего такого не было? – продолжал свое Гуров.
– Последнее время, слава богу, спокойно, – ответил сержант. – А у вас имеются какие-то данные?
– Что у нас имеется, это, брат, тебя не касается, – заметил Гуров. – А за информацию спасибо. Если понадобишься, мы к тебе обратимся, не возражаешь?
– Всегда готов помочь, товарищ полковник! – бодро сказал постовой и, козырнув, отправился дальше обходить вверенный ему район.
– Я все больше убеждаюсь, Стас, что двадцатого мая все было заранее подготовлено, – заметил Гуров. – Не в здешних обычаях подкарауливать у дверей клиентов. И все больше склоняюсь к мысли, что за похищением стоит кто-то из тех четверых, что собрались здесь двадцатого мая.
– Четверых? – переспросил Крячко. – Ты не делаешь исключения даже для потерпевшего?
– Пока на руках у нас нет веских доказательств чьей-то вины, не стоит делать исключений ни для кого, – отрезал Гуров. – Виталий Панченко вел себя так глупо, что невольно задумываешься: а не было ли в этом умысла? По-моему, предстоящая свадьба его не очень-то радует. Кто знает, не затеял ли он всю эту возню сам, чтобы расстроить женитьбу?
– Такую идею я бы отнес к числу безумных, – заметил Крячко. – Поделись ею с нашим другом-киношником при следующей встрече. А вот выдвигать ее как официальную версию не советую. Начальство вряд ли оценит ее оригинальность. А что касается глупости, так девяносто девять процентов пьяных мужиков ведут себя глупо. Оставшийся процент просто спит. В этом свете поведение Виталия Панченко мне лично представляется вполне естественным. Он не спал, а, следовательно, вел себя глупо. Лично я ставил бы все-таки на Курносова.
– Ты просто ищешь на поверхности, – заявил Гуров. – Курносов начал устанавливать контакты с бывшим одноклассником гораздо раньше, чем появилось на свет это колье. Не пророк же он Нострадамус, который угадывает будущее!
– А ему и не нужно было ничего угадывать, – возразил Крячко. – Идея похищения родилась сравнительно недавно, в последние три недели. Когда стало ясно, что оно появилось, хранится без особых предосторожностей, старый друг решил рискнуть. Почему бы и нет? По-моему, логично. Может быть, стоило бы поискать колье у Курносова дома, а платиновую блондинку среди его знакомых?
– Что же тогда мы делаем здесь? – поинтересовался Гуров. – Ты ведь не считаешь, что Курносов такой идиот, что пошлет свою знакомую сюда еще раз?
– Да, это было бы крайне неразумно, – кивнул Крячко. – Но я ведь не настаиваю на своей версии как на единственной. Просто фигура Курносова кажется мне сейчас наиболее зловещей. Он прекрасно был осведомлен о колье, он затеял «мальчишник», он привел даму. Этих косвенных доказательств вполне достаточно, чтобы попробовать надеть на него наручники.
– И через семьдесят два часа отпустить, – в тон ему ответил Гуров. – Потому что этого времени нам не хватит даже на то, чтобы проверить всех знакомых ему девиц. У Курносова репутация записного донжуана. Я тебе говорил о веских доказательствах. И все остальные твои доводы не выдерживают никакой критики. Панченко уже сам не помнит, кому из знакомых говорил о колье. Не исключено, что он болтал об этом каждому встречному и поперечному. Кто на самом деле подал идею гульнуть перед свадьбой, тоже невозможно определить – каждый валит на другого. Остается женщина, и этот факт не в пользу Курносова. Но зато его фоторобот совпадает с фотороботом, который составлял Астахов, а это в какой-то степени подтверждает его искренность.