– Старина, я не в том смысле, в котором ты меня понял. Я говорю: назови ваш семейный праздник, как хочешь, но только чтобы родственник твой ничего не заподозрил. И к этому действу надо очень серьезно подготовиться. Чтоб все о нем знали! И обязательно – тут, в станице, в первую очередь. Ему же сразу донесут! Дуся – Зине, та – еще кому-то, и пошло-поехало! Понимаешь? Нужна атмосфера праздника! Радость огромная! Случай небывалый! А кто скажет генералу, мы знаем. Только вот передать эту информацию надо быстро и от имени самой Дуси. Пусть вся станица широко обсуждает уже прямо завтра, что их соседка, сестра известного астраханского генерала, великое счастье свое обрела в Москве! И чтоб конкретное число праздника было назначено – не завтра, нет, пусть позже. Но обозначено точно, и чтоб Зинка спешно собираться начала, подарки готовить. Чтоб и я засуетился. И все об этом знали. Ну а чтобы провернуть эту операцию максимально грамотно и красиво, послушай теперь, что я предлагаю…
И Турецкий коротко, но емко проинформировал Вячеслава о своих планах.
Грязнов задумался, но потом одобрил – в общих чертах. О частностях пока не говорили, поскольку Александр Борисович и сам еще не до конца продумал отдельные детали акции. Однако для Вячеслава Ивановича гораздо важнее других оказался тот пункт программы Турецкого, в котором обозначены были физическая защита и присутствие конкретного напарника. И он, фактически не раздумывая, предложил прислать в Астрахань Филиппа Агеева.
После окончания ремонта в квартире на Енисейской улице Филя явно затосковал. Здесь выложился по полной, а теперь заскучал: нет работы, и уехать некуда. Дома у него новые сложности, так что готов удрать хоть на край света. А Астрахань примерно там и находится. В смысле – на краю. Дальше – другие страны, и несть им числа.
Так что, в общем, ожидай, Саня, а помощь к тебе уже приближается семимильными шагами. Но до прибытия поддержки ничего сам, в одиночестве, не предпринимай. Лучше вообще отлучись из дома куда-нибудь подальше. Хоть в известный платяной шкаф, но только без риска для жизни. И в станице не надо постоянно отсвечивать, есть же телефон, в конце концов! Филя прилетит, его только нужно аккуратно встретить, а потом начать думать вместе. Филипп станет незаметной тенью, он это умеет.
Турецкий тоже знал: еще как умеет! Кого хочешь научит!.. Филя – это именно то, что надо. Да и к боевикам чеченским у него свой собственный давний счет имеется, еще с тех времен, когда группа разведки спецназа ГРУ Минобороны выполняла ответственные задания в тылу у моджахедов, перекочевавших на российскую территорию. От афганской войны остался личный «интерес» и плавно «перетек» дальше, на первую чеченскую…
– Для нашего генерала, – «с теплотой» в голосе предположил Александр Борисович, вспомнив приветливое выражение лица Алексея Кирилловича, – это, конечно, будет чрезвычайно приятным сюрпризом. Только такой драгоценный подарок потом не увезешь на вертолете под охраной спецназа и не спрячешь подальше от людских глаз – с учетом будущих потребностей. А что, пожалуй, намечается неплохой поворот темы, как, Славка?
– Не кажи «гоп»… поперед батьки… Одним словом, – подвел итог Грязнов, – выезжай, Саня, в Астрахань, а по пути узнаешь от наших номер рейса, коим к тебе вылетела «Скорая помощь». И дальше действуйте по общему разумению…
Последняя просьба Турецкого заключалась в необходимости сказать Филе, чтобы тот не забыл захватить ноутбук со всеми причиндалами для выхода в Интернет. Иной скорой связи из станицы Ивановской он пока придумать не мог.
Сам же Вячеслав собирался немедленно договориться с Меркуловым о встрече. Дело больше не терпело отлагательств…
Итак, вчера Настя принимала гостей. Иначе зачем бы двигаться теням в окнах ее дома? Рассуждая логически, не просто сидели, а наверняка выпивали и закусывали. Не любовью же занимались с этой воблой!.. Хотя черт их всех знает!
В прошлый раз, зайдя в дом, Александр Борисович увидел на столе картину пьяного разора: немытая посуда, остатки пищи. Но тогда у Насти просто не было никаких физических возможностей убрать со стола. Если примерно такая же картина повторилась и прошедшей ночью, то проблемы с грязной посудой и, соответственно, со следами пальцев «гулявших» возникнуть не должны были. Настя не могла гордиться своей особой приверженностью к чистоте…
Турецкий позвонил Зине и попросил ее о личном одолжении. Надо найти возможность зайти к кому-нибудь неподалеку от дома Дарьи, а по дороге заглянуть к Анастасии и поинтересоваться здоровьем, – просто из обычных человеческих побуждений. Требовалось точно знать, нет ли у нее гостей? И есть ли бардак на столе? Именно он, то есть грязная посуда, интересовала Турецкого в первую очередь. Ну, а как ее изъять – это уж дело техники. А вообще-то, лучше всего было бы увести женщину подальше, да хоть в тот же медпункт, где ей может запахнуть спиртом. Но все равно надо узнать, не прячется ли в доме еще кто-то, кроме нее.
Александр Борисович долго размышлял, пока не пришел к такому решению: очень ему не хотелось, чтобы в его делах участвовала Зина, но другого выхода не было. Никто другой не мог бы запросто заглянуть к «тайному агенту», не вызывая подозрения у последней.
Договорились, что Турецкий спрячется где-нибудь поблизости от дома Дарьи, чтобы проследить, ушла ли Настя. Ну, а потом уже действовать в соответствии со своим планом. Так и сделали.
Александр Борисович увидел, как во дворе появилась Зина со своей сумкой с красным крестом. Постучала в дверь и тут же вошла. Турецкий напрягся: а что будет, если в доме находятся чеченцы? Поверят ли они странному «человеколюбию» медсестры? Все будет зависеть от актерского таланта Зины, а она, кажется, помогает Сане с удовольствием. Понятно почему. Но, обращаясь к женщине за помощью, он испытывал двоякие чувства: помимо благодарности за помощь, и некоторое беспокойство. А впрочем, оставалась надежда на то, что вся эта банда слишком самоуверенна, чтобы быть предельно осторожной, – очевидно, покровительство, иначе говоря, «крыша» генерала Привалова, внушала им уверенность, и отсюда – их спокойствие. Но живут они, вероятно, снова у Дадаевых, как и прежде. Знать, не поссорились, не стали врагами по той причине, что на суде по-прежнему фигурировал в качестве убийцы Антон Калужкин. А вот сняли с него это обвинение или оставили, Дадаеву-младшему, вполне возможно, никто не сообщал. Зачем же Привалову раскрывать перед конкурентом – последним из Дадаевых, секреты своей оперативной работы, если того в принципе ожидает участь других братьев?..
Пока размышлял да прикидывал, на крыльце появились две женщины. И снова у Насти внешний вид был весьма «понурый», значит, предыдущий утренний случай был «не случайным», а серийным. Иначе говоря, страдала дамочка запоями, о чем ее и предупреждал Привалов в телефонном разговоре, обещая, вероятно, отправить обратно на зону. Понял из ее ответа Александр Борисович, что, мол, неизвестно еще, где лучше… Незавидная судьба у этой несчастной женщины, крепко сидящей на беспощадном крючке генерала. Но врожденный, можно так сказать, альтруизм Турецкого не вызывал у него активного желания бросить все и немедленно кинуться к ней на помощь, чтобы коренным образом попытаться изменить судьбу Насти, – ну, как судьбу любой женщины, вызывающей у него хотя бы мимолетный интерес, чисто по-человечески.