Дорога прошла гладко, без эксцессов. Собственно, Гуров так и предполагал – вряд ли могло случиться что-то экстраординарное. Несколько раз его тормознули «дорожники», но, едва взглянув на документы, сразу же отпускали, козырнув на прощание. В семь часов утра Гуров въехал в чужой город. Ему доводилось бывать в Вологде, и не раз, и он неплохо знал ее, поэтому совершенно не волновался.
Однако сразу направляться в один из районных отделов, координаты которого продиктовал ему генерал-лейтенант Орлов, Гуров не стал. Во-первых, майора Терещенко, к которому Орлов рекомендовал ему обратиться, еще не было на месте. Во-вторых, Гуров элементарно проголодался. В спортивной сумке у него был термос с кофе и сверток с бутербродами, но за несколько часов все запасы благополучно закончились.
Гуров не стал проезжать в центр, выбрав небольшое кафе сразу после въезда в город. Пройдя внутрь, заказал себе завтрак – омлет с сыром и сэндвич с курицей. Понимая, что неизвестно, когда в следующий раз ему придется пообедать, намеренно сделал довольно плотный заказ, присовокупив на десерт еще и тосты с малиновым джемом. Основательно подкрепившись, довольный полковник вернулся в машину и отправился в РОВД.
Майор Терещенко оказался ненамного моложе его. Коренастый, плотный, с небольшими проницательными глазами, он с ходу пожал Гурову руку и сказал:
– Терещенко, Олег Васильевич. Петру Николаевичу мое почтение. Чем конкретно могу помочь?
– Мне нужны данные на одного человека, – принялся выкладывать Гуров. – Несколько лет назад он проживал в вашем городе. Кажется, даже родился здесь, но это не подтвержденная информация. Во всяком случае, здесь он проживал до девяносто пятого года.
– Фамилия, имя, отчество? – коротко отчеканил Терещенко, правой рукой берясь за телефонную трубку и тыкая на кнопки.
– Амосов Николай Николаевич, – произнес Гуров, а Терещенко уже разговаривал с невидимым абонентом, передавая полученные данные и распоряжаясь представить ему информацию как можно скорее.
Пока они дожидались результата, Гуров полюбопытствовал:
– А вы откуда знаете Петра Николаевича Орлова?
– А-а-а, – усмехнулся Терещенко. – Интересная история. Знаете, если бы не он, я бы и в полиции не служил. И, скорее всего, вообще бы нигде не работал, а жизнь моя коту под хвост пошла бы!
– Как это? – удивился Гуров.
– Что ж, если интересно, могу рассказать, – предложил майор, и Гуров понял, что ему нравится вспоминать эту историю.
– Я тогда в армии дослуживал, – начал он. – И тут приходит мне письмо от девчонки, с которой дружил крепко и переписывался все два года. А тут перед самым дембелем – раз! Я, мол, встретила другого и выхожу замуж… – Терещенко невесело усмехнулся.
– Что ж, банальная история, – кивнул Гуров.
– Да это я сейчас понимаю, – махнул рукой майор. – А тогда… Короче, все у меня в голове перемешалось, и я рванул из части. Сбежал, попросту говоря, – и к ней. Ну, там, естественно, хватились, в местную милицию сразу же наводку дали. А участковый наш, царство ему небесное, хороший мужик был, с понятием. К тому же меня с детства знал. Понял он, где меня искать. Я как приехал, сразу с вокзала к этой девчонке. Так он на улице дождался, пока я с ней переговорю, а потом за шкирку меня – и в кабинет к Орлову. Не хотелось ему меня сажать, а просто отпустить не мог, потому что в милиции уже бумажка по мою душу лежала.
– Да уж, положение незавидное, – прокомментировал Гуров.
– Угу, – согласился майор. – И приволок он меня сразу к Петру Николаевичу. Тот, правда, никаким генералом тогда не был, а был всего лишь майором, вот как я сейчас. Больше четверти века прошло! Короче, участковый ему все про меня объяснил, а я уж и сам готов был в ноги упасть. Поостыл, да и после разговора со своей девчонкой все во мне переменилось. Понял, что из-за какой-то бабы сам себе наворотил такого… Ну, Петр Николаевич со мной до-олго беседу вел. А потом сказал так: «Отправляйся на поезд – и в часть. И ни о чем не переживай, я договорюсь. Только глупостей не наделай. Все, пошел с глаз моих!» Сунул мне пакет с бутербродами на прощание, пинка дал, правда, дежурного выделил, чтобы проводил и убедился, что я в поезд сел. Короче, не знаю, что он там моему армейскому начальству по телефону сказал, только отделался я «губой». А мог ведь реальный срок получить!
– Да уж! – качнул головой Гуров. – Узнаю Петра Николаевича!
– Ага! Молодец мужик! Я тоже его все время вспоминал, и как вернулся из армии – сразу в отделение пришел. Так, мол, и так, говорю, возьмите меня к себе на работу. Он и взял. В школу милиции определил. Закончил успешно. Потом женился, и так судьба сложилась, что пришлось в Вологду переехать. Но я ни о чем не жалею. И Петра Николаевича всегда с благодарностью вспоминаю. Вот такое бывает в жизни, – закончил свой рассказ Терещенко, бросая беглый взгляд на часы. – Что ж, мои доблестные орлы должны бы уже чего-нибудь раскопать!
Он снова потянулся к телефонной трубке, но в этот момент открылась дверь и в кабинет вошел молодой сержант, в руках которого было несколько листов бумаги с отпечатанным текстом.
– Вот, Олег Васильевич, получили сведения. Амосовых Николаев Николаевичей, подходящих по возрасту, зафиксировано трое, но в настоящее время двое из них по-прежнему проживают в Вологде.
– Значит, нам нужен третий, – заключил Терещенко.
– Да. Вот данные по нему, – протянул листы майору сержант.
Тот взял и принялся просматривать, отпустив сержанта. Но через несколько секунд спохватился и передал бумаги Гурову:
– Собственно, вам, наверное, это будет понятнее.
Данные были довольно скудными. Гуров узнал, что Николай Николаевич Амосов родился в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году в Вологде, окончил среднюю школу номер пятьдесят четыре и в семьдесят третьем году поступил в местную молочно-хозяйственную академию, которую благополучно окончил через пять лет. После окончания вуза работал недолго на мясо-молочном комбинате, потом перебрался на мебельную фабрику, которой заведовал.
Что удивило Гурова, так это то, что в документах отсутствовали какие-либо сведения о личной жизни Амосова. Никаких данных о жене и дочери не было. Хорошо еще, что удалось раздобыть адреса, по которым он был прописан. Первым числилась улица с маргинальным названием Дикая. Амосов прожил там вплоть до восемьдесят второго года – видимо, это был адрес его родителей. Потом он переехал на улицу Горького, где и был прописан по ноябрь две тысячи четвертого года. Гуров был уверен, что после этого Амосов уехал в Москву на постоянное место жительства.
Просмотрев документы, полковник задумался. Где искать концы? По всему выходило, что нужно объехать эти адреса и постараться разыскать людей, которые знали семью Амосовых в те времена. Если это не даст результата, придется объезжать его прежние места работ. Но все-таки Гуров больше надеялся на домашние адреса: не может быть, чтобы никого из прежних соседей там не осталось. А может, удастся даже побеседовать с родителями Николая Николаевича, это было бы совсем хорошо.