Пять минут спустя Кайл уже храпел. Вскоре тихий плеск воды усыпил и остальных.
В самом начале четвертого часа утра Кайл нажал крошечную кнопку на корпусе часов. Циферблат осветился мягким светом. После двух недель подготовительного курса сон Макэвоя стал рваным, как пунктирная линия. То, что постелью сейчас служила земля, ничего не меняло.
– Не спишь? – прошептал Джой.
– Нет. Ты, вижу, тоже.
– Вставай, продолжим разговор.
Они бесшумно выбрались из палатки и двинулись в сторону от лагеря. Кайл шел очень осторожно, ощупывая лучом фонарика траву под ногами, – кто знает, вдруг тут действительно есть змеи? Едва заметная тропка вела к нагромождению гигантских валунов, возле одного из них оба минут через пять уселись. Фонарь был выключен, глаза медленно привыкали к темноте.
– Расскажи мне подробнее о содержании видеозаписи, – попросил Джой.
Поскольку картинка навеки запечатлелась в памяти Кайла, трудностей с этим не возникло: точное время, положение камеры, угол, под которым она была направлена в комнату, позы присутствовавших, прибытие копов, появление Илейн Кенан. Джой впитывал в себя каждое слово.
– Та-а-ак… – протянул он, когда Кайл смолк. – И этот груз ты тащишь на себе с февраля. Времени для размышлений вполне достаточно. Мои мозги сейчас работают туго. Что, по-твоему, нам следует делать?
– Самое главное решение уже принято. Я официально зачислен в штат «Скалли энд Першинг» и рано или поздно буду вынужден начать шпионить. Но есть два момента, которые мне хотелось бы уточнить. Первый касается Илейн. Мне известно, где она находится, однако нужно выяснить, что она сейчас собой представляет. Собирается ли раскапывать прошлое или послала его ко всем чертям? Живет ли нормальной жизнью или колет булавкой старые раны? Если верить Бенни, Илейн обзавелась адвокатом и твердо намерена восстановить справедливость. Может, это так, но может, и нет. Я должен узнать правду.
– Зачем?
– Бенни – профессиональный лжец. Если Илейн все еще полна ненависти, если собирается тянуть из нас денежки, особенно из Бакстера, мне необходимо это знать. От этого будет зависеть, что и как я начну делать на рабочем месте.
– Где она сейчас?
– В Скрэнтоне. И это все, что я знаю. Примерно за две тысячи долларов мы можем нанять частного детектива: он соберет кое-какую информацию. Я готов оплатить его услуги, но не имею возможности встретиться с ним, вдруг за мной следят, меня постоянно прослушивают.
– Ты хочешь, чтобы с детективом связался я?
– Да. И будь предельно внимателен, никаких телефонных звонков или «мыла». В Питсбурге неподалеку от твоего офиса есть контора бывшего следователя, человека вполне надежного. Я дам тебе пачку наличных, ты вручишь их ему. Он выполнит, что от него требуется, представит нам отчет, и никто ни о чем не узнает.
– А дальше?
– Дальше я попробую выяснить, кто такой Бенни и на кого он работает.
– Ого.
– Это будет выстрел с очень дальним прицелом. Бенни Райт может работать на конкурирующую юридическую фирму или на клиента, который вовлечен в судебную тяжбу, – или же на разведку, нашу либо иностранную. Если мне придется шпионить, я хотел бы знать, в чьих это интересах.
– Опасная затея.
– Чрезвычайно опасная, но она осуществима.
– Каким образом?
– Так глубоко я еще не копал.
– Здорово. Получается, мне отведена роль в операции, которая пока совершенно не продумана.
– Я прошу помощи, Джой. Кроме тебя, у меня никого нет.
– Вот еще одна идея: почему бы тебе не пойти в ФБР и не рассказать все? Объяснить, что тебя шантажом вынуждают красть секреты собственной фирмы?
– Это уже приходило мне в голову, не сомневайся. Я часами прорабатывал такой сценарий, и, скажу прямо, твоя идея далеко не из лучших. Нет ни малейших сомнений в том, что тогда Бенни даст ход видеозаписи. Отправит одну копию питсбургской полиции, вторую – Илейн, третью – ее адвокату, с четкими инструкциями, как именно использовать запись против меня, тебя, Алана и, конечно, против Бакстера. Четвертая копия будет размещена в Интернете. Грязненькое видео станет частью нашей жизни. Хочешь, чтобы Блэр тоже узнала о нем?
– Нет.
– Бенни – маньяк-разрушитель. В своем деле он эксперт, нимало не ограниченный в средствах, у него множество помощников. Он будет с радостью смотреть, как мы горим в языках пламени, и злорадно смеяться, сидя где-нибудь в уютном местечке, недостижимый для ФБР.
– Прямо-таки князь тьмы. Думаю, лучше оставить его в покое.
– Я не намерен совершать глупости. Слушай, Джой, существует шанс, что я выберусь из этой передряги живым. Два-три года потаскаю голыми руками каштаны из огня, а потом, когда мои услуги больше не будут нужны, Бенни исчезнет, растворится в воздухе. К тому моменту я нарушу все мыслимые этические нормы, закон, но никто меня в этом не уличит.
– Звучит отвратительно.
В действительности это звучало еще хуже. Вслушиваясь в собственные слова, Кайл ощущал себя так, будто с ног до головы заляпан дерьмом.
Они проговорили два часа; небо на востоке уже начало светлеть, но им не хотелось возвращаться в палатку. Здесь, на камнях, веяло прохладой от реки.
В былые годы Джой первым вскочил бы на ноги и ринулся в драку. Однако теперь он уже научился сохранять благоразумие. Впереди его ждала помолвка и счастливая жизнь с Блэр. Они предусмотрительно обзавелись новой квартирой, причем Джой с легким смущением признал, что наслаждается обустройством будущего гнездышка. Подумать только, Джой Бернардо – и декоратор?
На завтрак все жадно уплетали яичницу с беконом и жареным луком. Пока Клем священнодействовал у костра, собратья успели свернуть лагерь и загрузить плот. В восемь утра авантюра продолжилась. Плот скользил по глади реки в манящее никуда.
После месяца, проведенного в душном мегаполисе, Кайл восторженно вдыхал свежий воздух и удивлялся бесконечности мира. Он испытывал острую зависть к Клему, простодушному жителю гор, который зарабатывал так мало и которому еще меньше было нужно. Клем бороздил воды здешних рек уже почти пятнадцать лет, и каждая минута жизни приносила ему чистую радость. Везет же парню! Макэвой без колебаний поменялся бы с ним местами.
При мысли о возвращении в Нью-Йорк душевный подъем Кайла мгновенно иссяк. Шел шестой день июля. До экзамена оставалось три недели, а до выхода на работу в юридическую фирму «Скалли энд Першинг» – два месяца.
2 сентября, вторник, восемь утра. В огромном фойе на сорок четвертом этаже небоскреба, половину которого занимает юридическая фирма «Скалли энд Першинг», с ноги на ногу беспокойно переминались одетые в строгие костюмы сто три новых сотрудника. Кто-то держал в руке стаканчик апельсинового сока, кто-то подносил к губам чашечку с кофе. У каждого на груди табличка с именем. Молодые люди нервно переговаривались, искали в толпе знакомые лица. Ровно в восемь пятнадцать они начали проходить в конференц-зал, принимая из рук миловидных девушек толстенные буклеты с вытисненной на обложке эмблемой фирмы. Увесистый фолиант содержал самую общую информацию: историю создания фирмы и десятки страниц о ее политике, принципах, достижениях и прочем. Под заголовком «Разное» приводилась статистика касательно новых сотрудников: мужчины – 71, женщины – 32; европейцы – 75, афроамериканцы – 13, испанцы – 7, выходцы из Азии – 5, другие национальности – 3; протестанты – 58, католики – 22, иудеи – 9, мусульмане – 2, иные вероисповедания – 12. С каждым именем соседствовал небольшой черно-белый фотоснимок и краткая биография вновь принятого. Доминировали представители «Лиги плюща», [10] хотя в зале достаточно выпускников и других, не менее знаменитых учебных заведений: университетов Нью-Йорка, Джорджтауна, Стэнфорда, Мичигана, Техаса, Чикаго, Северной Каролины, Виргинии и Дьюка. Тех, кто получил образование в школах второго порядка, в зале нет.