Леонид скис – стоило стараться. Заряд изобретательности пропал впустую. Он пошарил по карманам.
– Покурю во дворе.
– Можно и здесь. Я люблю табачный дым. Это очень приятно, – сказала машинистка.
– Надо беречь здоровье. Дышите воздухом почище, по возможности, – пожурил Леонид и вышел в коридор.
Бухгалтер находился в самом конце. Здесь можно узнать и кое-что посущественнее, если строго ведется учет. Но прежде он почитал пожелтевшую стенгазету и выбрал еще пару фамилий.
– Из горкома профсоюза, – представился Леонид старшему бухгалтеру.
Тот возился с просторным, как скатерть, разграфленным листом и кивнул не глядя.
– Нас интересует сдельный заработок ваших рабочих. Мы выборочно взяли троих: Семина, Маргасова и Кислицкого, – сказал Леонид, усаживаясь.
Бухгалтер, так же не глядя, взял свободной рукой на ощупь вначале одну пухлую папку, затем вторую и вручил их посетителю.
Леонид пробежал глазами по нарядам и сверил числа с карманным календарем. Тот был размером в пол-ладони, с рекламой Аэрофлота в левому углу, и дни преступлений находились в кружочках. Из них четыре совпадали с нарядами, когда Маргасов грузил в поте лица своего, но пятый, день убийства, в нарядах отсутствовал. Надо думать, по известной причине.
Леонид спрятал календарь и занялся зарплатой Маргасова. Денежные дела клиента шли неважно.
– Простите. Кто-нибудь из троих должен в кассу взаимопомощи? Ну, скажем, Маргасов, – деликатно спросил Леонид, смиренно давая понять, что он совершает тяжелый поступок, занимая у бухгалтера бесценное время, и осознает это со стыдом.
– Маргасов? Вот где у нас этот Маргасов! – пробурчал бухгалтер, не поднимая головы, и похлопал себя по шее.
– До свидания, – сказал Леонид.
– Ага, – ответил бухгалтер. – Заходите.
Потом Леонид потолкался во дворе среди грузчиков.
– Может, придет ваш Маргасов? Хочу получить скромный должок, – сказал он им доверительно.
Грузчики сочли его слова за хорошую, но грустную шутку.
– Плакали ваши денежки! Летом туда-сюда, у него что-то водилось, а теперь распростись навсегда и привыкни. Он тут одолжился у каждого. Не вы один пострадавший. Но поди возьми у запойного. К тому же у него голодное дите, – сказал один из грузчиков, годами постарше.
– С дитем его жинка утекла подальше, пока оно, несчастное, не померло, – уточнил другой. – Да и жалко его самого. Рабочий он человек, да вот пропадет. Мы его тут к бабке одной водили, с травами. Не помогло, милый. Через недельку опять, – и грузчик, сокрушаясь, щелкнул себя в подбородок. – Страшная болезнь такая.
Леонид еще походил для вида и отправился вон со двора.
– Гражданин, а гражданин! Вы забыли характеристику! – В форточку высунулась машинистка и размахивала листком.
– Спасибо! Я поверил на слово! – крикнул Леонид.
Отсюда он двумя троллейбусами и автобусом добрался до жилья Маргасова и там во дворе три часа забивал «козла» в домино с компанией жильцов-пенсионеров.
Его партнером был хитрющий дворник. Он уже многое перевидел на своем веку и догадался сразу, что нужно Леониду во дворе, хотя тот изображал из себя случайно забредшего гуляку. Крохотные глазки дворника лукаво сощурились – с намеком, а в остальном он не показывал вида. Только дал слегка понять: я знаю, кто ты такой и что тебе нужно. А Леонид, понимая, что он разоблачен, в свою очередь, делал вид, будто не чувствует этого, и так же упрямо маскировался под праздного парня. И так у них с дворником продолжалась эта скрытая игра.
– Маргасов тут у вас живет... Двоюродный братец моего дружка. Дружок на Сахалине и пишет: как там мой брательник, сходи узнай. Вот оно, письмо. Куда же задевалось? Не пойму. – Положив на стол костяшки, Леонид рылся в карманах, активно недоумевая.
Дворник ухмылялся и переспрашивал:
– А ты, значит, дружок ейного братца?
– Вот-вот, дружок. Старый приятель, еще учились вместе в школе,– твердил Леонид свое, добросовестно придерживаясь формы.
– Он, значит, двоюродный братец дружка? – прикидывался дворник, а сам мигал: не бойся, не выдам. И ки-вал на двух пенсионеров: ловко мы их водим за нос!
Дворник был его партнером, и они раз за разом делали пенсионеров «козлами». Леониду это надоело давно, но дворник цедил в час по чайной ложке, ему нравилось прикидываться непонимающим.
Наконец Леонид выяснил все, что можно было здесь узнать. Это, в сущности, было подтверждением уже полученных сведений. Маргасов много пьет, в долгу как в шелку, с головы до пят, вынес из дому все, что можно было пропить. Летом купил телевизор-комбайн, но потом и его спустил. Где он был в интересующий Леонида день, дворник толком не ведал. Возможно, в вытрезвителе – там у него словно дом родной. Вот это его и беда, а остального такого предосудительного за жильцом пока не замечали. По крайней мере, с того времени, как тот вернулся из лагеря.
Сделав «рыбу», Леонид бросил костяшки на стол, сказал:
– Всего доброго, я пошел писать приятелю. – И ушел, покинув основательно вошедшего во вкус дворника.
– Может, еще картишку? Поговорили бы, – крикнул умоляюще дворник.
В районном вытрезвителе стоял специфический запах – смесь больницы и пивной. У входа прохаживался молодой капитан. Его лицо было чисто выбрито и излучало желание действовать. Дежурный был пока в хорошем настроении. Но все было впереди – приближался вечер.
– Сегодня зарплата на химическом заводе. А завтра – премиальные на Киевском вокзале. Имеем небольшую, но постоянную клиентуру. У нас железный график, и мы готовы заранее, – сообщил капитан и глянул в окно.
– О, первая ласточка, – сказал капитан.
Тут дверь отворилась, и двое дюжих сержантов втащили хилого мужчинишку. Его худая шея еле удерживала голову, как сломанный стебель, а ноги подламывались. Глаза его были умиротворенно зажмурены, как у новорожденного птенца.
– Сейчас убедитесь, – сказал капитан и спросил клиента: – Вы откуда, гражданин? Где трудитесь?
– Ужвмба, – пробурчал прибывший.
– Он говорит: с химического, товарищ капитан, – привычно перевел один из сержантов.
– Что я вам говорил? Сейчас мы его зарегистрируем. У нас тут строгий учет, – сказал капитан и добавил: – И если ваш Маргасов здесь побывал, то это записано точно.
Леонид уселся за книгу и начал листать. Нашел нужное число и пробежал по строчкам глазами. Маргасов был тут как тут, записанный со всеми своими потрохами. В то самое утро, когда погиб актер, он покоился на жесткой постели.
– Напишите справку, – сказал Леонид, испытывая спортивное волнение.
– Это мы быстренько, – ответил капитан, дорвавшись до дела.